Письма патриотке, стахановке, актрисе

Письма зрителей шли к Орловой непрерывным потоком начиная с первого дня демонстрации в кинотеатрах «Веселых ребят». Шли буквально отовсюду, из самых далеких уголков страны. Писали на листках, вырванных из ученических тетрадей, почтовых открытках, на простой и на мелованной бумаге, посылали в обычных и в самодельных конвертах, а то и просто, как в войну, свернутыми в треугольник, с марками и без марок, ценными и заказными. Писали бесхитростно, от души, под воздействием внутреннего волнения, вызванного только что виденным фильмом или спектаклем, желанием сказать «спасибо» за доставленную радость, а то и поделиться чем-то своим, что ежедневно и ежечасно сообщает человеку его работа, любовь, жизнь.

После просмотра «Веселых ребят» молодые рабочие одного из сибирских заводов сообщали в своем письме, что «как-то складнее работаешь у себя на производстве, когда просмотришь эту дивную картину».

Военнослужащий, секретарь комсомольского бюро воинской части, писал из Хабаровска после просмотра фильма «Цирк»: «Трудно передать те восторженные чувства, которые испытали мы после просмотра картины. С каждым новым фильмом вы все больше и больше повышаете свое мастерство. Ваши достижения — пример для нас в нашей службе по охране нашей великой социалистической Родины». А старший лейтенант 1-й Приморской армии писал после просмотра фильма «Волга-Волга»: «По-военному: молодец, спасибо за службу! Думаю, что вы, как патриотка нашей Родины, в свое время своим талантом поможете нам победить любого врага!»

Письма в адрес Любови Петровны и ее друзей по искусству продолжают поступать в Москву и после кончины актрисы. Их поток усиливается всякий раз, когда в кинотеатрах или по телевидению вновь и вновь демонстрируются фильмы с ее участием.

Новый, очень большой приток писем из самых отдаленных мест вызвала, в частности, посвященная Любови Орловой кинопанорама, передававшаяся по Центральному телевидению 31 января 1982 года. Показательно, что среди этих писем было немало и таких, которые адресовались лично ей, словно те, кто писал эти письма, не верили, не могли поверить, что минуло уже более семи лет, как она ушла из жизни.

Я читал эти письма. Думаю, что их содержание во многом объясняет то, чем порождена эта буквально всенародная любовь к человеку, оставившему яркий след и в искусстве Советской страны и в жизни миллионов людей. Приведу совсем краткие извлечения из писем, поступивших после памятной кинопанорамы.

Преподаватель музыкальной школы № 1 г. Кургана Игорь Алексеевич Парфенов в своем письме утверждает, что Любовь Орлова «вошла в каждую семью советских людей как близкий человек. Ее любили, как можно любить только дорогого сердцу человека. Любили ее искусство, верили ей, нуждались в ней».

«Маленькой девочкой, много-много лет тому назад, — пишет Анна Поликарповна Ефимова из Армавира, — впервые увидев «Цирк», я полюбила Любовь Петровну Орлову сразу и навсегда. Она была для меня не только красивой, талантливой актрисой, она была для меня «второй матерью», ибо подарила мне огромную радость — любовь к жизни, любовь к искусству».

Пишет студентка Людмила Костылева из Ленинграда: «Сколько себя помню, у мамы была одна любимая актриса. Мама говорит, что и мне вместе с ее молоком передалась эта любовь: в детстве вместо сказок она рассказывала мне содержание фильмов с ее участием. Повзрослев, я с нетерпением ожидала, когда же снова покажут «Светлый путь», «Волгу-Волгу», «Весну»... Я очень многим обязана Любови Петровне. Это благодаря ей я становлюсь человеком. Она жила, живет и будет жить в сердце моем».

Н.С. Иващук из Харькова полагает, что «она была не просто знаменитой актрисой, а умной учительницей».

«Ее роли в кино и театре, — утверждает Нинель Петровна Руденко из Нарвы (Эстонская ССР), — способствовали формированию не только моей личности. Миллионы советских людей — ее воспитанники».

«В ней сочетались, — пишет Лидия Георгиевна Фомина из поселка Менделеево Солнечногорского района Московской области, — глубокая человечность, лучистая, лукавая жизнерадостность, женственность, чистота и ясность души с силой, поразительной для такой женщины, с грацией, статью и энергичностью».

Л. Орлова

Любовь Орлова, пишет В.Н. Гришина из г. Пушкина под Ленинградом, «мой идеал советской женщины и актрисы. Думаю, что не я одна так думаю. Я видела ее и после войны на ее творческих вечерах, и в спектаклях Театра имени Моссовета. И всякий раз после концерта или спектакля зрители не расходились более получаса и стоя без конца вызывали любимую актрису».

О безграничном трудолюбии актрисы пишет Александра Никандровна Симакова, которая в годы войны видела и слушала ее в Самборе (Львовская область), невдалеке от фронта, в концерте для воинов-танкистов, артиллеристов, связистов. После завершения объявленной программы она не оставила без внимания ни одну из просьб, переданных ей присутствующими. Она пела и пела, и хотя после концерта едва держалась на ногах, отдохнуть отказалась и потребовала, чтобы ее отправили в другую часть, где ее в этот день уже ждали.

Л. Орлова отвечает на письма

А вот письма несколько иного характера, но столь же добрые и прочувствованные.

В декабре 1982 года Тамара Николаевна Ассауленко переслала из Севастополя С.В. Образцову небольшие фотографии Любови Петровны, которые она хранила без малого пятьдесят лет, включая годы войны и эвакуации. «Я решила, — пишет она, — что вы, как друг этой семьи, по назначению определите эти фото незабвенной Любови Петровны Орловой. А мне уже немало лет, и оставить их некому».

Л. Орлова

Мария Ивановна Рубинович из Саратова прислала родным актрисы любительское фото, которое она хранила тридцать лет. В письме разъяснялось, что фото сделано в 1952 году у подъезда клуба Саратовского военного училища. Любовь Петровна приезжала сюда с концертом. Все слушатели были очарованы ее талантом. «После концерта, — говорится в письме, — не хотелось с ней расставаться. А на улице только что прошел дождь, и на снимке она с порожков выбирает местечко, где лучше пройти через лужи. Наши внимательные офицеры на руках перенесли ее до автомобиля».

Ну а москвичка Л.С. Соколова в январе 1983 года прислала на имя Григория Васильевича Александрова вырезки из чешских журналов с прекрасным портретом Любови Петровны. «Была в Праге в гостях, — пишет она, — и с разрешения своих друзей вырезала это для вас».

М. Донской, Л. Орлова, Е. Тяпкина, Т. Макарова, Г. Александров

И еще одно письмо — и тоже с фотографией. На этот раз с фотографией Григория Васильевича. Киномеханик Анатолий Денисов из Винницы пишет: «Я прочитал в газете, что вы делаете новый фильм о Любови Петровне, и очень рад этому. Судьба мне подарила счастье видеть Любовь Петровну и разговаривать с ней — это было в сентябре 1968 года, когда Театр имени Моссовета гастролировал в нашем городе. Она была очень обаятельна, когда в «Милом лжеце» вела трехчасовой диалог со зрительным залом. А ее творческий вечер! Когда она вышла на сцену, весь зал встал, преклоняясь перед ее талантом. Очень много зрителей после спектакля собралось у гримерной актрисы. И она всем нам подписала свои фото. У меня это самая большая и дорогая реликвия. Мне очень хочется иметь также и вашу фотографию с вашей подписью. Фотографию я вам посылаю. Подпишите ее, пожалуйста, и верните мне. Это будет поистине самый дорогой подарок для меня и моей семьи».

Л. Орлова, Г. Александров и В. Володин. 1935

Можно было бы до бесконечности цитировать и цитировать письма, которые постоянно шли и ныне еще идут уже в адрес родственников Любови Петровны. Но по крайней мере два письма хотелось бы привести полностью.

Одно письмо пришло в редакцию журнала «Советский экран» из Винницы от пенсионерки Е.С. Койфман.

«В 1939 году, — пишет она, — я лечилась в Ессентуках. В один из дней приняла процедуру и пошла в зал отдыха. Улеглась на кроватке и вдруг почувствовала, что взоры всех отдыхающих в зале женщин обращены в мою сторону. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что рядом со мной на такой же кроватке отдыхает после процедуры знаменитая актриса Любовь Петровна Орлова. Когда она поднялась, то буквально все женщины собрались возле нее, чтобы сказать: «Мы вас приветствуем, дорогой наш друг!» Любовь Петровна мило улыбнулась и ответила: «И я вас приветствую, дорогие мои друзья!»

Из нашей толпы выделилась тетя Катя из Донецка и подошла к актрисе совсем близко.

— Любовь Петровна, — сказала она, — мы никогда не присутствовали на ваших концертах, а так хочется вас послушать...

— Что ж, — улыбнулась актриса, — давайте в субботу днем, часов в двенадцать, встретимся в Английском лесочке... Знаете, где он находится?..

В субботу мы отказались от процедур и от обеда и дружно направились в Английский парк. Пришла туда, а Любовь Петровна, очень скромно одетая, уже сидит на скамеечке и ждет нас. Мы окружили ее буквально со всех сторон.

— Ну что же, девочки, вам спеть? — спросила она улыбаясь.

— Что хотите, мы все ваши песни любим, — в один голос ответили «девочки».

И она запела. Ее сильный, милый голос, казалось, заполнил весь парк. Ей никто не аккомпанировал, но нам казалось, что ее пение сопровождает симфонический оркестр. Песни были разные по содержанию и тональности, среди них и хорошо всем знакомые, они словно переносили нас в мир прекрасного. Она не просто пела, она делала это с большим чувством, а мы аплодировали после каждой песни, не в силах сдержать восторг... Но вот она смолкла...

— Любовь Петровна, — обратилась к ней стоявшая рядом девушка, — а какие песни вы особенно любите исполнять?

— Я очень люблю, — ответила она, — и охотно исполняю те песни, которые доставляют людям радость, вызывают улыбки на их лицах, расправляют морщины, зажигают глаза...

— А что у вас главное в жизни? — спросила та же девушка.

— Как и у всякого советского человека, у меня нет большего счастья, как отдавать людям все свое умение, помогать им вдохновенно трудиться...

Завязалась беседа о жизни, о работе, о новом в киноискусстве.

— Я студентка педагогического института, — сказала та же девушка, что задавала первые вопросы, — но, чем больше я учусь, тем мне все меньше улыбается профессия педагога...

— Что вы, что вы, если так, то это же большая ваша ошибка, — взволнованно ответила ей Любовь Петровна. — Я лично убеждена, что ничего не может быть интереснее, как воспитывать молодое поколение. Конечно, это не легкий, но какой же это благородный труд...

Любовь Петровна всех заинтересованно выслушивала и всем отвечала. Весь ее облик выражал участие и доброжелательность. Перед нами была уже не знаменитая актриса, а чудесная советская женщина, которую отличают редкая доброта и теплота сердца.

Такой была эта встреча, оставшаяся в моей памяти на всю жизнь».

И второе письмо, которое я привожу полностью, — письмо преподавателя Никопольского техникума механизации сельского хозяйства Г. Григорьева, опубликованное в газете «Советская культура» 12 февраля 1983 года. Вот его текст:

«В юности у меня появился кумир в лице блистательной Любови Орловой. Сегодня, оглядываясь на прожитое, могу утверждать, что Любовь Петровна стала не только для меня властительницей дум. Целое поколение выросло с ее героинями. Переживая тяжелые фронтовые будни, я и мои сверстники пели песни из «Веселых ребят», «Волги-Волги», «Цирка», «Светлого пути». Идешь, бывало, до привала и из последних сил поешь: «И жить легко, и петь легко...»

В июне 1949 года Л.П. Орлова гастролировала в Крыму. Она согласилась принять меня, сержанта, который накануне подарил ей цветы во время концерта. Я пятнадцать лет мечтал об этой встрече. Мне хотелось поделиться с актрисой намерением посвятить себя искусству.

Разговор длился около часа. Любовь Петровна серьезно, глубоко говорила о труде актера, о сложности профессии. Называла много имен своих товарищей, особенно выделив Л.П. Сухаревскую («Это безгранично талантливый человек») и В.П. Марецкую («Она у нас одна такая»). О ком бы ни говорила Л.П. Орлова, в ее словах звучало уважение к коллегам, она подчеркивала, что мнимый блеск не должен обманывать никого, кто мечтает о профессии артиста. Я запомнил это на всю жизнь. «Если вы почувствуете, что совсем не можете без театра, что он единственное ваше призвание, тогда приходите. И в тридцать, и в сорок лет — никогда не поздно».

Я сказал, что, если не стану артистом, хотел бы быть учителем. Любовь Петровна не удивилась, она сказала: «Настоящий учитель — это артист. Если есть эта самая «божья искра» актерская, то лучше ее подарить самым тонким слушателям — детям. А сцена? Можно получить не меньшее удовлетворение и на самодеятельном спектакле, концерте».

Ни театр, ни кино не должны стать самоцелью в юном возрасте, когда прельщает только внешняя сторона профессии, мнимый блеск, — это я понял при встрече с Любовью Петровной Орловой. Может быть, потому и отдал школе почти три десятилетия. И не жалею».

Л. Орлова

Письмо — поистине прочувствованное. Какой правдивый образ актрисы встает за каждым его словом! Но пример благородства и отзывчивости, внимания к совершенно, казалось бы, неизвестному ей человеку, о котором говорится в письме, далеко не единственный и отнюдь не исключительный.

К ней постоянно шел незримый поток преклонения и любви от тысяч и тысяч простых советских людей, запечатлевшийся в бесчисленных письмах мужчин и женщин, совсем ей неизвестных, но близких, очень близких по мировосприятию, по связывавшим ее со зрителями жизненным интересам.

П. Капица, Л. Орлова и А. Иоффе

О таких письмах, в частности, связанных с ее участием в фильме «Волга-Волга», Любовь Петровна всегда вспоминала с душевным волнением и благодарностью.

«Когда в газете, — рассказывала она, — появилось сообщение о том, что мне предстоит играть роль девушки-письмоносца, ко мне на помощь поспешили буквально сотни девушек-почтальонов. Мои добровольные помощницы отнеслись ко мне с такой сердечной заботой, точно от этого зависел их собственный успех в картине.

П. Кончаловский и Л. Орлова

Как передать чувства, которые испытывала я, читая эти письма — трогательные, доверчивые, дружеские? В них было множество предложений, рассказов о работе почтальонов, фотографий, описаний разнообразных случаев из практики письмоносцев, биографий. Меня приглашали понаблюдать работу письмоносцев, и одним из таких предложений я воспользовалась. В течение нескольких дней я разносила письма, газеты, журналы, стараясь проникнуться тем ощущением, с каким письмоносец входит в чужой дом, входит свободно, без неловкости или смущения, потому что знает, что вестей, которые он принесет, ждут. И если Стрелка передала в какой-то степени черты, свойственные профессии советского письмоносца, то этим она обязана коллективным нашим усилиям — моим и множества добровольных помощниц».

Этот рассказ Любови Петровны приведен в вышедшей в 1983 году вторым изданием книге Г.В. Александрова «Эпоха и кино». В той же книге содержится глубоко взволновавшее актрису письмо из г. Горького от четырех тысяч ткачей, прядильщиц, слесарей, мастеров, инженеров и служащих льнокомбината «Красный Октябрь», присланное ими после показа по телевидению фильма «Светлый путь».

«Товарищ Любовь Орлова! Этот фильм и вы, наша народная артистка, — это наша жизнь.

Наша фабрика самая революционная в Нижнем Новгороде. Мы вместе с сормовичами первыми в России подняли Красное знамя и воевали на баррикадах в 1905 году.

Теперь у нас больше, чем в «Светлом пути», многостаночников — ткачей и прядильщиц, а наша Баринова была вместе со Стахановым и Дусей Виноградовой в числе первых ударниц.

Товарищ Любовь Орлова, мы вас любим. Вы великая артистка и замечательный (без зазнайства) человек.

Мы наших дочерей называем вашим именем. У нас на комбинате Люба — самое многочисленное и уважаемое имя.

Может, вы не знаете, что даже при награждении орденами, при присуждении премий за отличную работу и даже при распределении квартир и на свадьбах мы в первую очередь ставим вопрос, а как бы поступила наша милая Золушка — Любовь Орлова, и знаете, ваше имя у нас — показатель коммунистического отношения к жизни...

Товарищ Орлова, если вы по занятости не можете приехать к нам в Нижний Новгород, а теперь Горький, то, может быть, пришлете свое пожелание, а у нас в клубе есть музей революционной и трудовой славы, где, кстати сказать, есть ваш фотопортрет как стахановки-многостаночницы и как мировой прославленной артистки, отражающей жизнь нас — простых людей.

...Мы, четыре тысячи ткачей, прядильщиц, слесарей, мастеров, инженеров, служащих, комсомольцев и коммунистов, желаем нашей народной, любимой Любови Орловой многих лет жизни, отличного здоровья, гордимся, что в нашем русском искусстве наряду с Собиновым, Ермоловой, Шаляпиным есть Любовь Орлова».

Так писали Орловой простые рабочие люди. Черпали слова из глубины души.

Писали «стахановке-многостаночнице» и «мировой прославленной артистке» через тридцать шесть лет после первого появления фильма «Светлый путь» на экране люди, помнившие его еще с той поры, и люди, видевшие его впервые. Писали, потому что не могли не писать, потому что жизнь и творчество народной артистки Любови Орловой — это и их жизнь и творчество. Единые и неразделимые.