Пианистка, балерина или актриса?

Семья Орловых в это время жила в коммуналке в проезде Художественного театра (ныне Камергерском переулке). И если Петр Федорович воспринимал изменившуюся действительность со свойственной ему легкостью и неверием, то Евгения Николаевна понимала — это надолго, если не навсегда.

Обстановка дома становилась все более невыносимой, и Любочка старалась заполнить свой день до отказа, чтобы появляться там как можно меньше. Подработка в кинотеатре, балетный техникум, самостоятельные занятия вокалом, а впоследствии еще и уроки актерского мастерства у педагога МХАТа Е.С. Телешовой.

Поначалу театральная игра не очень ей удавалась. (Да и впоследствии самые рьяные критики отмечали, что Орлова — киноактриса, а ее работы в театре получают похвалы лишь в силу ее кинематографической славы.) Она много «хлопотала лицом», суетилась, вскидывала брови. Впрочем, оправдывая ее, стоит вспомнить, что это были 20-е годы — годы пафосных и ярких слов, экзальтированных жестов и густо подведенных черным глаз.

Ее заставляли начинать читку сначала, показывать все снова и снова. И она поражала педагогов тем, что ни разу не вышла из себя, не расплакалась, не позволила себе ни единого всплеска эмоций. Она начинала снова и снова. По сути, Орлова была идеальной ученицей, готовой работать до седьмого пота, чтобы добиться результата.

При этом она всегда ухитрялась идеально выглядеть. Даже при полном отсутствии денег в семье. Даже при скудном питании. Свою телогрейку, подпоясанную бечевкой, она носила как английский жакет. Это врожденное.

И много лет спустя Орлову спрашивали о секрете ее идеальной формы. Она всегда охотно отвечала:

— Полтора часа балетного станка каждое утро. И так всю жизнь.

Когда курсы у Телешовой были окончены, Любочка смогла оставить работу тапера. Поскольку ей мечталось сделать карьеру на музыкально-артистическом поприще, путь ее лежал в Московский Художественный театр. Телешова составила своей ученице протекцию, и ту приняли хористкой. Орловой в ту пору было двадцать четыре года.