Молочницы из Сватова

По утрам, наполнив бидоны молоком сватовских коров (они жили в имении Сватово), сестры отправлялись в Москву, благо ехать было недалеко. От тяжести бидонов распухали суставы, краснели руки. До конца жизни Орлова скрывала их перчатками — в отличие от всего ее образа руки у нее нежными не были.

В числе прочих постоянных покупателей молока был краснодеревщик Веселов. Один из его сыновей, Сергей; вскоре сделал предложение Нонне Орловой. В отличие от крепкой — в «орловскую» породу — Любы, Нонна была смуглой, с тонкими чертами лица: это была «раевская» кровь.

Еще несколько лет назад Евгения Николаевна ни за что не допустила бы этого брака, абсолютнейшего мезальянса. Однако теперь она едва ли могла возразить — по сути, дочери содержали и ее, и Петра Федоровича.

Это был молчаливый брак. Только благодаря молчанию он и не распался. Веселов хотел только, чтобы жена сидела дома и варила щи. Она и варила, вызывая дрожь негодования у Евгении Николаевны. Дочь Нонны, тоже Нонна, часто подолгу жила у бабушки и дедушки.

А Любочка, наблюдая сестрину семейную жизнь, понимала, что брак — далеко не самая счастливая вещь на свете и стоит крепко поразмыслить, прежде чем вступать в настолько серьезные отношения.

Младшая Орлова в это время размышляла, как же ей дальше строить свою жизнь. Она училась в Московской консерватории по классу рояля, и это давало возможность подрабатывать тапером во время киносеансов. Она не была в те годы красавицей, но все равно вызывала интерес у директора синематографа... Ее это возмущало, но уходить было нельзя: деньги шли на оплату учебы в балетном техникуме Луначарского. Едва ли тогда она видела себя великой балериной или актрисой, но что-то нужно было делать, и Любочка делала что могла — работала и училась.