Триумфы

Нападки коллег, бесконечные преодоления технических и идеологических препятствий были позади. К своей безусловной и блестящей победе Орлова и Александров пришли вместе — мужем и женой. Их первый фильм проявил всё, что затем сопровождало их всю жизнь и всё их творчество, если это вообще возможно было разделить в их существовании. Они вошли в историю мирового кино как родоначальники советской музыкальной комедии. Здесь начался не только жанр их кинопроизведений, но и главная тема её героинь и его режиссуры. Все их следующие фильмы, как и их первый, наполнены восхищением безграничными возможностями творческого начала в человеке и огромным уважением к таланту. Все женщины Орловой на экране, так или иначе, — актрисы, которые победно осуществляли своё право на творчество, и все они — любили. Во время создания и выхода в свет фильма «Весёлые ребята» раз и навсегда определились и их отношения. Как и на этом фильме, они потом всегда вместе разделяли и тревоги, и успех. Она навсегда стала его единственной звездой.

В 1935 году Любови Орловой было присвоено звание заслуженного деятеля искусств, а Григорий Александров был награждён орденом Красной Звезды. И не надо удивляться тому, что кинорежиссёр получил боевой орден. Те, кто его наградил, хорошо понимали, какое мужество было проявлено молодым режиссёром в тяжелейших баталиях за право на смех и улыбку. А мужество требовалось немалое.

В 1934 году произошло убийство Кирова, и мрак террора опускался на страну плотной завесой, не позволяющей не только смеяться, но и дышать. Не будем повторять то, что сегодня общеизвестно. Начались те времена, когда люди не спали по ночам, вздрагивая от шагов и ожидая ночного стука в дверь. Роковой этот стук мог раздаться в любое время и в любую дверь, принося ужас разлук, лагерную муку и смертельную трагедию. И как по сей день не оставляет «Весёлых ребят» всеобщая любовь, так до сих пор их сопровождают и упрёки в том, что, мол, нельзя было так веселиться, петь и плясать, когда страна погружалась в бездну отчаяния и страданий. На это очень точно ответила Любовь Петровна в 1967 году в своей статье, опубликованной в журнале «Советский фильм»:

«Когда мы начинали, слышались упрёки, что, дескать, наше время суровое и серьёзное и недосуг заниматься смешными пустячками. Сегодня иные категорически настроенные молодые люди, склонные к скептицизму, снова упрекают нас в том, что мы смеялись в ту пору, когда было вовсе не до смеха. Но смех — родной брат силы. Пословица говорит: "Со смехом беда нам под силу". Шутка выручает человека в самых отчаянных и, казалось бы, безнадёжных ситуациях.

Первые наши комедии потребовали от создателей немалой смелости и боевитости. И огромного труда... Песни из наших фильмов стали необычайно популярны не только в нашей стране, но и далеко за её пределами. Они звучали на многих языках мира, пластинки с их записью можно было встретить в самых отдалённых уголках планеты. Помню, в Париже из-за болезни пианиста под угрозой срыва оказался мой концерт. И тогда композитор Филип-Жерар без нот проаккомпанировал мне весь репертуар, составленный из песен Дунаевского».

Потом критики признают, что Любовь Орлова «стала живым воплощением духовной, неунывающей, чисто русской силы». И вот ещё один документ, подтверждающий правоту художников, понимающих необходимость радости и веселья в дни великих испытаний. В 1945 году Александров получил телеграмму из Нюрнберга: «...После заседания Международного военного трибунала в особом зале, не там, где судят гитлеровских преступников, советская делегация вместе с иностранными корреспондентами смотрела Ваш неувядаемый фильм "Весёлые ребята"... Наши иностранные коллеги с большим одобрением отзывались о Вашей первой картине. Для нас же, советских людей, находящихся вдали от родины, в городе, где идёт суд над преступной бандой заправил гитлеровской Германии, вдвойне приятно было видеть наших любимых артистов, слушать песни, милые сердцу русского человека. Фильм "Весёлые ребята" явился отличной разрядкой после всего того ужаса, страшных преступлений, которые раскрываются сейчас перед трибуналом.

Шлю искренний привет Вам и Любови Петровне.
Долгополов, корр. "Известий"».

Итак, первый же фильм Александрова и Орловой поставил их в ряд художников того масштаба, когда творчество становится духовной опорой народа. Тем не менее им, ставшим к тому же мужем и женой, пока жить было негде. В маленькой квартирке Любы в Гагаринском переулке обитали её родители и маленькая племянница Нонна. К тому же Любовь Николаевна, состарившись, стала совсем беспомощной, и её из Воскресенска забрали сюда же, на Гагаринский. Люба и Гриша, так их стали называть в семье, сняли квартиру на Большой Никитской улице. Любе после успеха фильма стало намного легче обеспечивать немалое население «гагаринцев», как окрестил своих новых родственников Григорий Васильевич.

Любочка давно мечтала дать возможность своим старикам подышать свежим воздухом. И вот летом ей наконец-то удалось достать путёвки в дом отдыха, и её родители вместе с маленькой Нонной должны были туда отправиться. Собирались долго и кропотливо, с собой брали чуть ли не весь домашний скарб. Любочка раздобыла машину. Наконец, усталые и разбитые, они добрались до обители отдыха и в то же мгновение были буквально оглушены. Под душераздирающие звуки репродукторов на площадке с вытоптанной травой делали зарядку отдыхающие. Мужчины были в знаменитых советских трусах, чего Пётр Фёдорович пережить просто не смог. «Что?! Чужие мужики в трусах! При Женечке?! Назад!» — взревел он своим хорошо поставленным голосом, и все, к Любочкиному ужасу, отправились обратно — в Москву. Любина мечта о том, что её семейство отдохнёт и даст отдохнуть и ей, безнадёжно рухнула. А впрочем, она была совершенно поглощена своей новой жизнью — семейной и профессиональной.

Влюблённые молодожёны, увы, довольно редко могли вместе проводить время. Она ещё более активно занималась концертной деятельностью, и её репертуар пополнился песенками Дунаевского из фильма. Теперь она была нарасхват, и география её гастролей стремительно расширялась, так что она едва успевала то на поезд, то на самолёт. Григорий Васильевич очень любил сопровождать её в таких поездках, публика была счастлива слушать и его рассказы, но это было редким для них обоих счастьем — он тоже был очень занят. В Москве ей тоже приходилось часто выступать, и это были уже не крошечные эстрады в кинотеатрах, а такие престижные площадки, как зал консерватории. На её концертах неизменно присутствовали либо мама, либо сестра. Гриша тоже частенько заглядывал, но выслушать концерт целиком удавалось редко. Став знаменитым, одержав победу и познав успех, он был совершенно поглощён не только своим прямым делом сценариста и режиссёра — не терпелось начать новый фильм, — но и бурной, чисто «представительской» деятельностью. Они почти не виделись, телефон в их доме звонил беспрерывно. «Я надел рубашку — звонок. Не успел застегнуть пуговицы — звонок. Завязал галстук — звонок», — вспоминал Григорий Васильевич. И это было бесконечно.

Но как бы ни увлекал вихрь признания, успеха и неизбежно сопровождавшая эти радостные обстоятельства суета, мысли о новом фильме их не оставляли. Александров уже понял творческие возможности своей жены и думал о сценарии, рассчитанном только на одну главную героиню, которая была бы в центре сюжета и всего событийного ряда картины. В «Весёлых ребятах» изначально сценарий строился на героя Костю, и только с течением съёмок исполнительница роли Анюты занимала всё большее и большее место в картине. В памяти всплывали не самые приятные моменты этого процесса, ревность Утёсова, сложности переделок сценария, что называется, «на ходу». Нет, Любовь Орлова должна быть в центре будущего нового фильма, и своё право на это, как считал режиссёр и влюблённый муж, она уже доказала.

У меня сохранилась рукописная сценарная заявка Григория Васильевича, всего несколько страниц, под названием «Маленькая хозяйка большого парка», декабрь 1934 года.

В предполагаемом киносценарии героиня — член партии, культурный работник. Ей поручают создать парк культуры и отдыха. Сценарий должен быть написан именно для Любови Орловой, в нём не будет ни одной сцены, где бы она не была занята. Без маленькой хозяйки большого парка жизнь останавливается, без неё всё сразу делается серым и скучным, она — во всём пример, в неё влюбляются буквально все мужчины. Каждый из них своей историей безответной любви к героине привносит необходимый для развития сюжета штрих.

«Влюбляются все: пожарные, водопроводчики, художники, милиционеры, когда их отряд в белых костюмах и касках проходит мимо её конторы, отряд задерживается — коллективно её приветствует. Она появляется на балконе, отвечает на приветствия; делает замечания милиционеру Невменяйло... по поводу того, что во время его последнего дежурства на его участке скучали люди, а он не позвонил и её не предупредил. "Смотрите, чтобы этого не было!! Ну, отправляйтесь по местам! Шагом марш!" И милиционеры уходят.

Влюбляется композитор. Он пишет для Хозяйки песнь о счастье жизни. Слушая, как композитор играет ей песню и поёт "композиторским" голосом, она вызывает свой штаб и заставляет внимательно слушать. Когда композитор кончает, Хозяйка приветствует его и объявляет, что эта музыка, если к ней написать хорошие слова, а не любовный бред, может быть песней парка. Поэт, влюблённый в неё самоё — в её работу, — выслушал её гневную критику. Она критиковала стихи, стоя на балконе, — показывала на массы гуляющих и говорила: о чём хотят петь эти массы?! Поэт вдохновился и написал действительно хороший "Марш Ц.П.К.О". "А теперь посмотрите: действительно ли массы хотят петь такие слова!" — сказала Хозяйка и, заняв место затейницы, вовлекла гуляющих в хоровое пение. В тот же вечер марш пели десятки тысяч людей! А в Хозяйку влюбились новые сотни парней».

Заканчивается эта история тем, что подготавливаемый героиней парад проходит блестяще и все убеждаются, что Хозяйка парка наладила его работу великолепно. А в финале она отправляется на свидание со своим любимым.

Несмотря на всю невнятность и примитивность изложения, в этом маленьком рукописном наброске уже просматриваются основные принципиальные черты всех будущих фильмов Александрова. То, что драматургический центр тяжести был перенесён на личность главной героини, и сформировало главным образом жанр музыкальной кинокомедии Александрова со всеми его особенностями. Главное, его кинокомедии не стали традиционным мюзиклом, так как в центре был не дуэт героев, а одна ведущая актриса, чего ранее не было. К тому же в его комедиях главная героиня, как правило, сама не была смешной, её персонажам это позволялось лишь на самом первом этапе развития сюжета. Но как только Золушка начинала превращаться в принцессу, она сама, окружённая смеховой стихией, была и оставалась настоящей героиней, настолько прекрасной, что стала культовой фигурой своего времени, вызывавшей всеобщее восхищение и любовь. Любовь Орлова в своём творчестве встала рядом со своим режиссёром, являясь поистине соавтором его кинопроизведений. Григорий Васильевич прекрасно это понимал, и в его кабинете на объёмистых папках с рабочими материалами везде написаны буквы LOGА — Любовь Орлова и Григорий Александров. Такого не только душевного, но и творческого единения, пожалуй, не знал больше никто.

Замыслу «Маленькой хозяйки большого парка» так и не суждено было осуществиться. Александрова увлёк другой материал. Но пришедшие слава и популярность настолько не давали сосредоточиться, что для работы над новым киносценарием он уехал на полтора месяца в Ленинград и заперся в гостиничном номере. К нему присоединились И. Ильф и Е. Петров. Дело в том, что Александрова очень заинтересовало обозрение «Под куполом цирка», которое он увидел в московском мюзик-холле и которое сочинили как раз И. Ильф и Е. Петров с В. Катаевым. Работали очень интенсивно. Режиссёр самым решительным образом вмешался в драматургию, в результате чего оба писателя отказались от авторства и по их просьбе их имена были изъяты из титров. Диалоги потом помогали дописывать и И. Бабель, и В. Лебедев-Кумач...

Разлука Любы и Гриши на целых полтора месяца вызвала беспрерывный поток телеграмм и телефонных звонков, но их тоска друг по другу была вознаграждена по достоинству. Новый сценарий стал основой фильма, который пережил небывалый успех. И это был фильм на неё и для неё, в котором она сыграла главную роль, написанную с учётом всех, уже очевидных, возможностей и особенностей только что засиявшей звезды. Это был фильм «Цирк» со знаменитой теперь чечёткой Любови Орловой на цирковой пушке — «Я из пушки в небо уйду, диги-диги-ду, диги-диги-ду!.. Прыгнуть в небо нелегко, звёзды очень далеко». Эти куплеты и по сей день знают все, и сразу возникает образ: Марион Диксон — в трико с блёстками и чёрном парике — лихо отбивает дробь каблучками.

По сюжету фильма она приехала в СССР на гастроли и в Москве встретила свою любовь. Мэри думала, что её судьба перечёркнута раз и навсегда тем, что у неё чёрный ребёнок. Но оказалось, что в этой стране на пути её любви нет преград. Один из самых трогательных кадров — колыбельная, которую, каждый на своём языке, поют зрители, передавая темнокожего малыша из рук в руки и спасая от красавца-злодея импресарио (его играет неотразимый Массальский), распоряжавшегося до сих пор жизнью его и его матери. В роли чернокожего младенца снимался Джим Патерсон. Он был очарователен, но Любочка долго с ужасом вспоминала, как именно при команде «мотор!» малыш обдувал свою кинематографическую маму с ног до головы и ей приходилось срочно приводить в порядок своё платье. Это обстоятельство не помешало им стать друзьями, и когда Джим вырос и стал поэтом, он посвятил актрисе, которой всегда восхищался, стихи.

Фильм «Цирк» — мелодраматическая история, происходящая в неповторимой атмосфере цирковых будней, блестящий каскад комедийных ситуаций, недоразумений и трюков — буквально пронзил сердца зрителей. Картина вышла на экраны в мае 1936 года. Только за первый месяц проката в кинотеатрах Москвы и Ленинграда «Цирк» посмотрели пять миллионов человек. Представить же себе количество людей всей нашей необъятной тогда страны из шестнадцати республик, которые в то время посмотрели «Цирк», просто невозможно. Именно тогда и началось уже в полной мере то безумие любви и поклонения, которое сопровождало Любовь Орлову всю жизнь. Именно с этого момента её имя стало нарицательным, определяя верх совершенства, артистизма и красоты. «Хочу быть как Любовь Орлова!» — этот стон раздавался по всей земле, и никто не спрашивал, что имеет в виду мечтатель, это было и так понятно.

Количество концертов бешено увеличивалось. В Госконцерт и Москонцерт шёл поток заявок со всех сторон России, Прибалтики, Кавказа, Украины, Белоруссии, Средней Азии. Ведь концерты — это не только песни, это и разговоры, и личная встреча с той, которую полюбили, которой восхищались и которой хотели подражать. Можно смело говорить, что в результате более чем активной концертной деятельности Любовь Орлову не только по экрану, но и лично узнала вся страна.

Григорий Васильевич до конца даже и не представлял, какого джинна он выпустил из бутылки, не мог даже предположить той степени популярности, какую обрела его звезда, его актриса. Вслед за премьерой в Москве состоялась премьера «Цирка» и в Ленинграде. Орлова и Александров, естественно, на ней присутствовали и, воспользовавшись случаем, задержались в любимом городе. Конечно же она дала концерт, после которого ей всего-навсего надо было перейти дорогу, чтобы попасть в свою гостиницу «Европейская». Но это оказалось почти неосуществимой задачей: толпа, ожидавшая любимую актрису у служебного входа, заполнила всю улицу. После каждого концерта администрация подбирала 80—90 здоровых мужчин, которые, создав плотное кольцо вокруг Орловой, могли обеспечить ей возможность пройти к гостинице. Движение транспорта в это время, естественно, останавливалось. Именно в такой момент Александров в машине возвращался в гостиницу. Пока Люба давала концерт, он решил посмотреть спектакль гастролировавшего в Ленинграде МХАТа. Однако машину остановила милиция, объяснив, что проезд временно закрыт, так как проспект перекрыла огромная толпа, ожидающая выхода знаменитой кинозвезды Любови Орловой. Григорий Васильевич был просто ошарашен этой ситуацией. А во время гастролей в Одессе её жизнь и вовсе была полна невероятных приключений. Вот что пишет об этом в книге «Чарли и Спенсер» М. Кушниров: «Вскоре все шофёры Одессы, даже самые страстные поклонники кино, стали дружно отнекиваться от почётных рейсов (речь идёт о доставке Орловой из гостиницы в концертный зал и обратно. — Н.Г.). Ослепительные лимузины возвращались в парк исцарапанные, измятые, скособоченные.

Но ещё круче был обставлен выезд со двора гостиницы. У железных ворот изнутри вставали служащие с вёдрами воды — человек пять-шесть, и как только ворота раскрывались... После концерта приходил начальник пожарной охраны и провожал её до пожарной лестницы, по которой спускались во двор — выйти снаружи было невозможно».

Бабель, бывший тогда же в Одессе, писал Александрову: «Если Вы хотите знать, что делает Ваша жена, могу сообщить во всех подробностях. У "Лондонской" толпа, а на деревьях напротив её окон сидят мальчишки и обо всём докладывают вниз: "Вошла... взяла полотенце... переодевается..."».

Гриша только посмеивался. И гордился. Это он — он открыл звезду, любовь к которой навсегда завладела не только его сердцем. В нём совершенно отсутствовал столь распространённый комплекс неполноценности мужей знаменитости. Он сам был знаменит. И потом: он умел восхищаться не только своим талантом.

На съёмках «Цирка» Григорий Васильевич ещё раз убедился в мужественной преданности Любови Петровны их общей творческой страсти. Поистине, она была готова ради дела на любой подвиг. «Цирк» снимался на купленную за валюту импортную плёнку, перерасход которой рассматривался руководством как преступление. Каждый лишний дубль — настоящая трагедия. Орлова должна была сниматься в своём танце на пушке. Диаметр площадки, на которой она била чечётку, — 75 сантиметров, а высота всей пушки — шесть метров. Сама площадка для танца была стеклянной и из дула освещалась мощным прожектором. Как мы все помним, актриса в танце садится на это стекло. На съёмке она и села, тут же обнаружив, что стекло раскалилось так, что её буквально прижарило, а трико стало тлеть, обжигая кожу. Однако Орлова и допела, и дотанцевала, не допустив пересъёмки. В страховочную сетку с пушки она свалилась в обморочном состоянии, а трико сдирали с неё вместе с кожей. Александров об этом узнал, когда всё уже было позади.

Почему-то этот эпизод из жизни Любови Петровны у некоторых биографов вызывает недоверие. Предполагали даже, что это сочинил сам Григорий Васильевич, так как якобы вообще любил выдумывать всякие истории, в которых его жена выглядела бы героиней. Но я об этом слышала не от Григория Васильевича. Мне об этом рассказала Галина Александровна Шаховская, которая была балетмейстером фильма «Цирк». Она во время съёмок находилась рядом с этой самой пушкой и просто всё видела своими глазами. Биографы никак не могли понять, зачем же, собственно, актрисе нужно было терпеть такую дикую боль, когда можно было просто остановить съёмку. Объяснение же очень простое. Актриса так любила своего режиссёра, что не считала возможным доставлять ему какие-либо осложнения и трудности.

Она вообще не любила сосредоточивать внимание окружающих на своих сложностях в работе. Когда снимали пробег Мэри за поездом с ребёнком на руках — это было на станции Суково (теперь — Солнцево по Киевской дороге), у Любови Петровны сломался каблук и она упала, сильно ободрав колени о щебёнку и камни. Кукла, изображавшая младенца, выпала из рук и отлетела в сторону. Любовь Петровна тут же встала, преодолевая боль, пошутила: «А ребёнок-то жив?» Съёмка продолжалась...

Всем этим не уставал восхищаться Александров. Он ещё и ещё раз убеждался, что рядом — человек, на которого можно положиться всегда и во всём. А она, тревожась и любуясь, не могла оторвать от него глаз, когда он, высокий и стройный, шёл по студии в сопровождении львицы — без поводка, у ноги, она была с ним послушна, как домашняя кошка. Ну кто ещё мог быть так смел и победителен!

После фильма «Цирк» Орлова и Александров стали самой «модной» парой среди творческой элиты Москвы того времени. Два красивых и знаменитых человека, овеянные легендарной славой, излучающие свет красоты и взаимной любви. Все хотели их видеть и водить с ними знакомство. Частенько появлялись они, всегда в окружении друзей, в ресторанах, в писательском клубе Центрального дома литераторов, на премьерах. И можно себе представить, как издали за ними наблюдала публика, мечтающая жить так же нарядно, ярко и так же быть причастной к празднику жизни. Однако у них сложился свой постоянный дружеский круг, за пределы которого они не очень рвались.

Как я уже говорила, Любочка, собственно, дружила тогда — именно дружила, а не была связана делом — с Анной Ильиничной Вильямс, женой выдающегося театрального художника П. Вильямса, работавшего во МХАТе. Люба и Гриша испытывали к ним особую привязанность, так как именно они оказались «виновниками» их знакомства, обернувшегося таким счастьем. Анна Ильинична была близкой подругой одной из самых блестящих московских красавиц — Елены Сергеевны Булгаковой, жены гениального писателя. Я помню Анну Ильиничну в доме Елены Сергеевны уже в 1960-е годы, уже очень немолодую, что не мешало её друзьям по-прежнему называть её весёлым и ласковым именем Ануся.

Итак, Любочка и Гриша, Ануся и Пётр Вильямсы, братья Эрдман (драматург и художник) и Елена Сергеевна — вот ядро компании, которая в те годы общалась часто и весело. В изданном уже дневнике Булгаковой за 1936 год не раз можно встретить запись: «Была Л.П. Орлова, звонил Александров». Даже когда Люба и Гриша из-за каких-нибудь дел не могли быть вместе, связь не прерывалась, они всегда знали, где искать друг друга, и телефон играл здесь немаловажную роль.

Дом Булгаковых слыл одним из самых открытых, и почти каждая запись дневника Елены Сергеевны о непрерывном потоке гостей пестрит блистательными именами. В их доме тогда постоянно шумело застолье с салютом шампанского, гулом голосов и взрывами смеха. Для Михаила Афанасьевича, лишённого возможности печататься, это и была, собственно, единственная аудитория, которой он мог адресовать своё творчество. Он как раз работал над романом «Мастер и Маргарита», и все рвались послушать его чтение глав из нового романа. Любовь Петровна и Григорий Васильевич были в числе слушателей уникального авторского исполнения страниц, которые только через четверть века начнут читать все — на всём земном шаре.

Елена Сергеевна и Любовь Петровна легко находили общий язык. Они обе умели любить, и рядом с ними были не просто мужья, а те, чьи имена вошли в историю мировой культуры. Всё в том же дневнике Булгаковой есть одна любопытная запись от 24 ноября 1936 года: «Я у Вильямсов. Оттуда пошли компанией (Л. Орлова, Григ. Александров, оба Вильямсы, Шебалин и я) в Метрополь. За ужином у нас, трёх дам, был спор: у кого жизнь труднее». За чуть ироничной и небрежно брошенной фразой стоит многое. Вспомним, что это был уже 1936 год. После выстрела в Кирова в 1934-м началось то, что не раз уже описано историками, литераторами, мемуаристами и очевидцами гиблых лет. 1935 год — процесс над Зиновьевым и Каменевым. Из Ленинграда выслали тысячи дворян и их детей. Чёрная туча закрутилась смерчем, который затягивал в свою воронку жизни и судьбы. «Правда» опубликовала разгромную статью «Сумбур вместо музыки» о творчестве Шостаковича.

«Бедный Шостакович — каково ему будет теперь», — сокрушается Елена Сергеевна, которая за несколько дней до этого, после премьеры в Большом театре оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», записала: «После оперы поехали в клуб мастеров... Состав "Леди Макбет" ужинал в соседнем зале. Дорохин угощал шампанским, и мы незаметно выпили три бутылки... потом подошли Мелики Шостакович... Мы танцевали...»

А уж кому, как не ей, было знать, что такое разгром в «Правде»! Именно эта газета в 1929 году уничтожила её Булгакова ужасающим опусом по поводу спектакля во МХАТе по его пьесе «Мольер»: «Внешний блеск и фальшивое содержание». Статья эта стала, по существу, официальным запрещением всего творчества писателя, обрекая его на немоту и нищету.

Как известно, Художественный театр тут же отказал автору прославленных «Дней Турбиных» даже в том, чтобы взять его хотя бы рабочим сцены. Доведённые до отчаяния, лишённые каких-либо средств к существованию, Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна уже назначили день, когда они уйдут из жизни. В его письменном столе лежал браунинг. За сыновей она была спокойна — о них мог позаботиться их отец, её первый муж генерал Е. Шиловский. И совершенно ясно, чем бы всё кончилось, если бы не знаменитый телефонный звонок Сталина Булгакову, после которого во МХАТе немедленно возобновили спектакль «Дни Турбиных», а Михаила Афанасьевича тут же взяли в штат театра ассистентом режиссёра. И снова вскинула прелестную рыжую голову очаровательная «недобитая интеллигентка», в доме захлопали пробки от шампанского, и бедный Мастер опять стал жить.

Я прекрасно помню рассказы Елены Сергеевны об этих событиях. Широкие синие с серебром рукава халата разлетались, когда она всплёскивала руками и восклицала: «Я обожаю Сталина! Он спас Мишу!» Ах эта женская логика!

А в 1953 году Любочка в моём присутствии скажет о нём же: «Наконец-то он сдох». Скажет очень спокойно и тихо. Она знала, о чём говорила. Её первый муж Андрей, замечательный человек, был трагически вырван из её жизни. В тридцатые бесследно исчезали родные, друзья — и близкие, и далёкие. Во время съёмок «Весёлых ребят» в Гагре в ночь на 13 октября 1933 года Н. Эрдмана вместе с драматургом В. Массом взяли в ОГПУ прямо из гостиницы. Они избежали каторги, но не избежали ссылки. А оператор В. Нильсен, снимавший с ними «Весёлых ребят» и «Цирк», начал работать над «Волгой-Волгой», но закончить фильм ему было не суждено: его арестовали, и он никогда не вернулся. И несть им числа...

Оставшиеся на свободе жили в страхе и напряжении. Телефоны в домах, где были арестованные, замолкали, друзья и родные отрекались, знакомые при встрече переходили на другую сторону улицы. Пик этого безумия — 1937—1939 годы. Мама вспоминала, что в этот период Нонна Петровна начинала каждый день с утреннего звонка сестре и задавала один-единственный вопрос: «Вы целы?» Но нашим героям всё это не мешало оставаться естественными людьми. Александров продолжал работать со ссыльным Эрдманом, который нелегально приезжал в Москву и останавливался у Булгакова. Булгаков писал письма в ЦК КПСС с просьбой о смягчении участи друга и собрата по перу. Уже позже, когда жена арестованного директора «Мосфильма» вернулась из лагерей вдовой и пришла на киностудию, с ней никто не захотел разговаривать. Но из проезжавшей по территории студии машины к ней радостно кинулась элегантная Орлова. И как всерьёз она помогла тогда попавшей в беду женщине! Почему они так себя вели? Ведь были, были и такие люди, не утратившие себя перед лицом бед и испытаний. Почему? Да просто это были настоящие русские интеллигенты. Хочу подчеркнуть также и то обстоятельство, что ни Григорий Васильевич, ни Любовь Петровна тогда не были членами партии. Любовь Петровна так никогда и не вступила в партию, а Григорий Васильевич стал её членом только после смерти вождя.

Елена Сергеевна и Любовь Петровна, благоухая французскими духами, на тонких каблучках, казалось, так легко и изящно шли по дороге своей судьбы. Они были предметом восхищения и поклонения своих рыцарей-мужей, но были для них также и опорой. Недаром два гениальных писателя нарекли их ведьмами. Помните, Горький после просмотра «Весёлых ребят» похвалил молодую актрису в роли Анюты и сказал, что она ведьма, потому что может всё? Известно, что Булгаков считал прототипом своей Маргариты именно Елену Сергеевну и сделал её ведьмой, которая могла даже летать над землёй, чтобы найти, спасти и сохранить свою любовь. Кстати, Таня Морозова в исполнении Орловой в «Светлом пути» тоже фантастически летает в автомобиле, у которого вырастают крылья.

Да почему же всё-таки ведьмы, а не феи — они, такие неотразимо женственные и полные победительной прелести? А помните, что писала Маргарита в записке мужу, навсегда покидая его? «...Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня...» И действительно, есть женские характеры, которые с неженской силой и стойкостью умеют не давать судьбе искажать данный им облик человеческой красоты.

Так или иначе, но они, вопреки всему, были счастливы — Любовь Орлова и Григорий Александров. Они были вместе, они любили друг друга и целиком и полностью отдавались тому, без чего не могли жить, — творчеству, одерживая победу за победой.

В 1938 году зрители снова неистовствовали, смеялись и восхищались, битком набивая кинозалы, где в фильме «Волга-Волга» плясала, пела, любила и пленяла Любовь Орлова. А Александров продемонстрировал неразрывную связь изобретённого им жанра не столько с американским мюзиклом, сколько с исконно русской традицией народного балагана и скоморошества. Режиссёр ухитрялся проявлять чувство юмора даже в музыкальных оркестровках и фантазиях, и его персонажи извлекали мелодию из пилы и пустых бутылок. Стало окончательно ясно, что он — создатель совершенно нового киножанра — музыкальной комедии Александрова и Орловой. Фильм «Волга-Волга» пропел гимн талантливости русского народа — эта тема всегда была особенно близка им обоим.

Дуня-Стрелка и её исполнительница проявляли чудеса находчивости и храбрости. Любочка опять делала то, от чего отказывалась даже её дублёрша, — прыгала в ледяную воду, плавала, тонула, а ещё ездила на велосипеде, делала себе смешные усы из пшеничных колосьев и пела. Чтобы быть достоверной в роли письмоносицы, она целый месяц сама с тяжёлой сумкой почтальона разносила газеты, письма и телеграммы.

Съёмки фильма «Волга-Волга» происходили в красивейших местах северных рек — верхней Волги, Чусовой и Камы. Так что это был не только напряжённый труд, но и прекрасные прогулки у вечерней тихой воды, и бесчисленные встречи с людьми — работниками редакции, радио, предприятий. Они также много выступали перед зрителями. Они всегда были вместе, но наедине оставаться им почти не удавалось. Долгое отсутствие приносило тревогу о близких, которые остались в Москве и с которыми шла активная переписка. Даже Гриша, который никогда ранее не был особенно привержен стабильным семейным традициям, исправно писал тёще. Сохранилась фотография, на которой он держит в руках стерлядь, с надписью на обороте: «Покупаем у рыбаков рыбу на обед. Вот бы в Ваши руки, Евгения Николаевна, эту стерлядочку».

Григорий Васильевич вообще всё больше входил во вкус роли «идеального мужа». Эта роль ему нравилась. Говорят, что он раньше никогда таких наклонностей не проявлял. Его «донжуанство» было предметом легенд и мифов, ни одна женщина не могла устоять перед талантливым красавцем с гитарой в руках, напевающим мягким негромким голосом. Особенно развернулся он в этом смысле в период десятилетнего пребывания в команде Эйзенштейна, в которой победы над женщинами были своего рода спортом и считались бесспорной доблестью. Но рядом с маленькой Любочкой отважный укротитель львов был столь же смирен и послушен, как и его дрессированная львица в «Цирке».

Фильм «Волга-Волга» принёс его создателям очередную порцию славы и успеха, он стал любимой картиной Сталина. Именно эту комедию, хотя бы две-три части, если не целиком, ежевечерне в течение долгого времени вождь смотрел, отдыхая у себя на даче, перед тем как отойти ко сну. Орлова была его любимой актрисой. Это, естественно, открывало перед ней головокружительные возможности. Но, что тоже естественно, таило в себе и немалую опасность. Понимая всю сложность этой ситуации, она сумела максимально оградить себя от общения с тем, кто властно держал в руках судьбы миллионов. Она единственная, кто позволял себе не приходить на знаменитые кремлёвские приёмы, — такого не позволял себе больше никто. Думаю, что замкнутость их дома и стремление закрыться в нём при каждом удобном случае были продиктованы и этим обстоятельством. Александров отдувался за двоих, отправляясь на очередной приём в одиночестве, и однажды испытал не самые приятные минуты. Иосиф Виссарионович, увидев знаменитого режиссёра без жены, изволил пошутить: «Если с этой женщиной что-нибудь случится, мы вас расстреляем». Такие шутки пережить тоже было непросто.

Пока Григорий Васильевич сочинял новый фильм, Любовь Петровна снялась в картине А. Мачерета «Ошибка инженера Кочина», где сыграла женщину, невольно попавшую в сети вредителей. Фильм не вызвал особого интереса, а она ещё раз убедилась, что без Гриши работать не хочет. Во-первых, это разлука с ним; во-вторых, лучше всего она себя чувствует только в жанре, в котором царил он. И потом — только Гриша мог создать те условия в работе, при которых можно было так раствориться в творчестве. Александров хорошо понимал, что такое звезда. У Орловой на натурных съёмках всегда был индивидуальный вагончик, где она могла отдохнуть, сосредоточиться, перекусить и привести себя в порядок. И это был не каприз, а самое рациональное использование «творческих ресурсов». Но самое главное — его присутствие. Иногда на репетициях, точно рассчитав момент, когда не помешает никому и ничему, она могла позволить себе маленькую слабость. Вдруг остановить бесконечное повторение одного и того же на репетиции и сказать то, чего никогда говорить себе не позволяла: «Больше не могу. Устала». Потому и говорила, что точно знала, что может. Зато подходил он, клал ей руку на плечо, заглядывал в глаза. И она целиком погружалась в мягкую ласку и бархат его голоса: «Ну, что вы не можете? Вы всё можете». И она, как на крыльях, вновь летела в танце и звенела голосом, полным радости и любви.

Киноплакат к фильму «Волга-Волга»

В 1940 году на экраны вышла новая комедия Александрова и Орловой «Светлый путь». В книгах М. Кушнирова, Д. Щеглова и А. Романова об Орловой много и подробно написано и о «Волге-Волге», и о «Светлом пути». Поэтому, опустив подробности, отметим только, что в этом фильме режиссёру, так яростно отстаивавшему в своих комедиях свободу от идеологизации, на этот раз её избежать не удалось. Вождь сам выбрал название для новой комедии Александрова, железной рукой направляя художника в нужном ему направлении. Тем не менее очередная героиня Орловой, ткачиха Таня Морозова, встала в ряд особо полюбившихся зрителям персонажей. Актриса снова проявила чудеса актёрского героизма, сдав техминимум и получив квалификацию ткачихи, так как играла ударницу ткацкой фабрики. «Ткачиха должна обладать очень ловкими пальцами, чтобы быстро завязывать ткацкий узел, достигается это путём длительной тренировки. И я отдавала этой тренировке всё своё время. В сумке я всегда носила моток ниток, как другие женщины носят вязание. Я вязала ткацкие узлы всегда и всюду. Такими узлами я перевязала дома бахрому скатертей, полотенец, занавесей», — рассказывала Любовь Петровна. Она завязывала, а он, наткнувшись на очередной узел, улыбался, пытался развязать — не получалось. Это стало тогда их домашним развлечением в короткие минуты отдыха.

15 марта 1940 года Любовь Орлова и Григорий Александров стали лауреатами Сталинской премии.

Репетиции, съёмки, гастроли, поездки. Однако житейские проблемы, естественно, сопровождали их творческую жизнь и требовали своего разрешения. «Гагаринцам» тоже надо было уделять внимание. С 1932 по 1935 год маленькая Нонна (моя мама) с родителями уезжала в Монголию. Муж Нонны Петровны (мой дед) был командирован на первую советскую стройку в братской республике, где работал главным инженером. Там моя мама познакомилась с моим отцом — Юрием Александровичем Голиковым. Вернувшись в Москву, дед получил уже свои три комнаты в Мерзляковском переулке, в коммунальной квартире, где и поселился с семьёй. А маленькая Нонна вдруг перестала быть маленькой и в 1937 году, восемнадцати лет от роду, вышла замуж. В этом же году она родила сына Васю. Из роддома их забирал в «мерседесе» шофёр Орловой и Александрова Игнатий Станиславович Казарновский, который проработал у них до конца своей жизни — до 1960-х годов. Без него не обходилось ни одно семейное событие. Он же вёз и меня с мамой из роддома в 1940 году. Итак, сестра стала дважды бабушкой! Она же и слышать не желала таких слов, и для нас навсегда осталась просто Любочкой, сколько бы лет ей ни было.