В. Шкловский. «Волга-Волга»

«Литературная газета». — 26.04.1938. — № 023 (730).

Существовала когда-то теория, что пьеса — это предлог для спектакля. Существовала теория, что сценарий — мотивировка трюков.

Я эту теорию хорошо помню, потому что сам ее проповедывал в 1922 году.

Многим кажется, что в комедии эта теория правильна.

Ссылаются на Чарли Чаплина. Чаплин не пишет сценария, он делает картины из отдельных сцен.

Эти сцены иногда повторяются из картины в картину.

Мы знаем такие повторения: Чаплин проглотил свисток или Чаплин катается на роликах. Иногда повторяется не только трюк, но целое сюжетное положение.

Но в картинах с Чарли Чаплиным есть единство героя.

Сам Чарли Чаплин — сюжетный герой, через него зритель узнает многое о мире и о себе.

У Г. Александрова, как говорят в кино, — золотые руки.

Он владеет техникой кино в высоком значении этого слова. Не только техника съемки у Г. Александрова совершенно современная, но Г. Александров знает также, как надо делать комедию, как надо делать смех.

«Веселые ребята» — смешная комедия, правда, с цитатными местами.

«Цирк» отличался от «Веселых ребят» элементами мелодрамы. Его финал крупнее сюжетного рисунка вещи.

На комедиях Григория Александрова много смеются, но о них мало говорят.

О «Волге-Волге» стоит поговорить подробно.

В сюжете комедии есть две линии. Первая — это линия Дуни — Орловой.

Девушка сложила песню, эта песня распространилась в народе, девушку обвиняют в плагиате, ей нужно доказать свое авторство.

Вторая линия сюжета — это Ильинский — Бывалов. Жизнь страны враждебна озлобленному бюрократу Бывалову.

То искусство, которое показывает Г. Александров, вне времени и пространства. Самодеятельное искусство — как всегда у Г. Александрова — выражено джазом. Это не быт, а цитата.

Ильинский работает очень хорошо. Текст его роли во многих местах первоклассный, но, к сожалению, комизм ленты в большинстве случаев словесный. Бывалов дан Ильинским с большой силой, большой реальностью. Слабее линия Дуни, очень разнообразно и охотно показываемой в ленте. Обе сюжетные линия связывает Бывалов, который хочет использовать самодеятельное искусство для того, чтобы с одной из самодеятельных трупп проехать в Москву.

Бывалов даже в один момент выступает как похититель славы Дуни.

Сюжет мог удаться, если бы роль Дуни была написана с той же силой, как роль Бывалова, если бы авторы иначе решили вопрос о самодеятельном искусстве, если бы они не увлеклись комизмом вещей. Но введена Дуня в ленту вяло, эпизод на плоту затянут. Плот никуда не идет, и вместе с ним стоит сюжет.

Бывалов отремонтировал старомодный пароход «Севрюга». Такой пароход возможен в американской комедии. Это пароход с Миссисипи, хотя такие пароходы раньше бывали и на наших реках. Пароход этот плывет очень долго, соревнуясь с расписной парусной баркой лесорубов, откровенно театральной. Барка довольно плохо ходит под веслами, паруса на ней неохотно надуваются.

На этих двух, очень условных, судах пробуксирована середина комедии. Середина эта очень затянута. Чем дальше от Мелководска отплывает «Севрюга», тем более неправдоподобной она становится, но комедия притом не становится комичнее.

Трюки, которыми работает Александров, мне кажется, сделаны технически — я говорю о технике сценария — неправильно.

Хвастун-капитан рассказывает о том, что на реках бревна иногда пробивают днища кораблей, и сейчас же бревно пробивает днище.

Правильнее было бы построить так: капитан рассказывает о таких случаях, потом зритель полузабывает о них, и в самый неожиданный момент трюк осуществляется.

Но и тогда он бы остался трюком.

Чисто сделанные сцены, показывающие, как Ильинский проваливается через палубу корабля, как сажа летит из трубы парохода, — все это трюки, все это комизм вещей, причем вещей подержанных.

Человек, который мог создать Бывалова, который построил очень сложным способом великолепную интермедию поющего официанта (сцена сыграна одним и спета другим, причем синхронность изумительна), человек, создавший сцены отчаяния Бывалова среди веселого, поющего города, мог бы иначе построить сам город, так, чтобы в нем жили не одни дворники и официанты.

В ленте недостает мужского голоса, большой, серьезной волжской песни.

Поэтому в ленте «Волга-Волга» есть пароходы, а Волги мало.

Перед Волгой показали нам Чусовую.

Проходит на экране превосходно снятая, прекрасная река.

По реке плывут плоты, на плотах пляшут самодеятельный канкан. Пляшут неплохо, но река уж очень хороша.

Люди с сердцем иначе пели бы и танцевали, увидав такие берега.

Не знаю, сделано ли это рир-проекцией или транспарантом, но сделано это неверно. Песни Лебедева-Кумача — серьезные песни. Им надо было больше верить.

Александров и в этой комедии пошел на мелодраму, положение Дуни — трогательное: она обижена. Но тогда драматичность надо было брать глубже и песнь — выше.

Для того, чтобы что-нибудь хорошо знать, надо сперва знать, потом забыть и вспоминать нечаянно.

Надо забыть о том, что в американских комедиях премьерша показывается во всех видах и в том числе в мужском костюме, что мы ее видим там и сухой и мокрой.

Это можно делать, но тогда, когда это будут не цитаты из недавно увиденных комедий, а ряд положений, меняющих жизнеотношення героев.

Григорий Александров — мастер, ему снисходительность не нужна. Орлова — талантливая и привлекательная артистка. Она заслуживает правильно написанной роли.

В вещи нет одного — драматургии, нет подчинения всего одной большой, художественно прочувствованной идее.

Вещь разламывается, середина выпадает, комедия начата не так, как кончена.

В техническом отношении все сделано хорошо, лучше, чем придумано.

Сила Григория Александрова видна в том, что он вывел замечательного актера, Игоря Ильинского, из штампа.

Штамп был удачен, с ним актер шел из комедии в комедию, это было смешно, но Ильинский мог дать больше. Григорий Александров в этом помог Игорю Ильинскому.

«Волга-Волга» дает нам новые возможности для советской комедии, основанной на характерах. Но кинокомедия должна стать сюжетной.

Кинорежиссер должен пойти за драматургом.