Г.В. Александров. «Описание встречи с Чарли Чаплином»

«Искусство кино». — 1998. — № 3.

Публикуется по копии с авторского экземпляра, хранящегося в ЦХСД, ф. 5, p. 4554, оп. 30, д. 40, л.л. 121—130. Незначительная правка не оговаривается.

В материалах Центра хранения современной документации (ЦХСД — бывший архив ЦК КПСС) обнаружен интересный документ — «Описание встречи с Чарли Чаплином» режиссера Григория Александрова.

Министр культуры СССР П.К. Пономаренко 28 декабря 1953 года направил «Описание встречи...» Г.М. Маленкову. С текстом беседы ознакомился Н.С. Хрущев; его читали секретари ЦК КПСС М.А. Суслов, П.Н. Поспелов, Н.Н. Шаталин; он рассылался В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Н.А. Булганину, Л.М. Кагановичу, А.И. Микояну, М.З. Сабурову, М.Г. Первухину.

14 января 1954 года документ был списан в архив...

А встреча состоялась 7 декабря 1953 года в Лондоне, где Александров находился в составе советской делегации деятелей культуры во время месячника англо-советской дружбы.

Эта встреча не была случайной. Григория Александрова связывала с Чарлзом Чаплином давняя дружба. В начале 30-х годов Эйзенштейн, Александров и Тиссэ приехали в Голливуд для освоения опыта звукового кино. Колоссальный интерес к «Броненосцу «Потемкин» сопровождался интересом и к его создателям. Именно в Голливуде началась их дружба с Чаплином. Александров вспоминал их первую встречу: «Оставшись втроем, смакуем поразивший нас разговор с Чарли Чаплином. Врезалось в память, как во время встречи на вокзале, познакомившись, Чаплин спросил: «А зачем, собственно, вы приехали сюда, мистеры?» — «Учиться делать звуковое кино». — «В Голливуде не делают кино, здесь делают деньги. Учиться киноискусству надо там, где сделан «Броненосец «Потемкин»¹.

Чаплин в своих мемуарах тоже упоминал их приезд: «Русский режиссер Эйзенштейн приехал в Голливуд со своей труппой, в составе которой были Григорий Александров и молодой англичанин Айвор Монтегю — друг Эйзенштейна. Я очень часто виделся с ними. Они приходили ко мне на корт играть в теннис»².

Встреча Г. Александрова и Ч. Чаплина состоялась в тот период, когда власти США запретили Чаплину вернуться в Америку и он вместе с семьей летом 1953 года переехал на постоянное жительство в Швейцарию.

В понедельник, 7 декабря 1953 года, в Лондоне состоялась встреча с Чарли Чаплином, которого я не видел с 1932 года, со времени поездки в Голливуд. Чарли Чаплин сам проявил интерес к встрече и приехал из Парижа на один день, чтобы повидаться со мной.

Чаплин разыскал Айвора Монтегю³ и договорился с ним, что тот привезет меня к нему в 5 часов вечера.

В этот день в Лондоне находился также советский режиссер Сергей Герасимов. Я пригласил его, и мы втроем (с Айвором Монтегю) отправились в отель «Савой» для встречи с Чаплином. Он встретил меня как старого хорошего друга. Чаплин сказал, что все про меня знает. Чаплин спросил меня, видел ли я его последнюю картину «Огни рампы»⁴. Я искренне сказал, что это замечательная картина, честная, человеческая, умная, что она выделяется из всех картин капиталистического мира своей чистотой и подлинным искусством. Чаплин был очень рад слышать это. Он спросил меня, где я смотрел картину. Я сказал, что в Лондоне был организован специальный просмотр этой картины для делегации («Огни рампы» уже не идут на экране).

— А видели ли вы сцену с безработным и безруким нищим? — спросил меня Чаплин.

— Нет, в том экземпляре картины, который мы видели, этой сцены не было, — ответил я.

Любовь Орлова, Чарли Чаплин, Григорий Александров. Швейцария

— Мерзавцы! — сказал Чаплин. — Они вырезают сцены, которых боятся. Я так и знал, что вам покажут испорченную картину. Когда вы будете получать экземпляры для вашей страны, вы должны требовать, чтобы картина была без вырезок. И вопросы перевода... Я ненавижу дублированные фильмы, — продолжал он. — А если эту картину дублировать, то пропадет все.

Я согласился с ним. Самого Чаплина, на мой взгляд, невозможно озвучить другим голосом.

— Я также не люблю субтитры, — сказал он, — они очень портят изображение. И я предлагаю вам и прошу вас, если картина будет готовиться у вас к выпуску, осуществить мое предложение: записать комментатора с тихим, спокойным голосом, который, пользуясь паузами, будет объяснять, что происходит на экране.

И на мой взгляд, это действительно замечательное предложение, которое поможет сохранить художественные особенности картины.

— Но как показать вашу картину в Советском Союзе, — сказал я, — если фирма «Юнайтед Артисте», которой принадлежит право проката фильма, требует 250 тыс[яч] фунтов стерлингов...

— Неплохо, — кокетливо заметил Чаплин.

— Это же стоимость тридцати картин! Я сегодня утром был в организации Артура Рэнка⁵, где говорил о прокате британских картин в Советском Союзе, и там узнал, что действительно за эти деньги можно приобрести тридцать, а может быть, и сорок фильмов.

— Рэнк? — сказал Чаплин и зажал нос пальцем (по-английски «рэнк» — тухлятина). — Тридцать тухлятин!

— Конечно, я не могу сравнивать ваше мастерство и искусство, — сказал я, — с картинами Рэнка или с какими-либо другими коммерческими стандартными картинами. Ваша картина, может быть, стоит и больше, чем 250 тыс[яч] фунтов, но если Советский Союз заплатит вам такую сумму, он в будущем не сможет покупать по нормальным ценам другие картины, ибо все другие фирмы будут требовать бешеные деньги за свои фильмы. Затем — сколько вы получаете из того, что зарабатывает на вашей картине «Юнайтед Артисте»?⁶ — спросил я Чаплина.

— Не так много, — ответил Чарли Чаплин.

— Какой же вам смысл давать деньги фирме, с которой вы враждуете. Может быть, мы поищем другой путь? Скажем, заплатим фирме нормальную цену, а когда картина пойдет у нас (я уверен, что она будет пользоваться в Советском Союзе большим успехом), наши киноорганизации могут премировать вас, и вы получите премию.

— Это интересное предложение, — сказал Чаплин. — Я бы не хотел по этому вопросу говорить здесь, в гостинице, — добавил он и жестом показал кругом, намекая, что могут быть микрофоны для подслушивания. — Я также не даю картину Чехословакии и Венгрии, — продолжал он, — которые обращаются ко мне, потому что считаю, что картина должна сначала пойти в Советском Союзе. Это дело престижа.

Принесли коктейль. Мы выпили за будущий успех Чарли Чаплина.

— Я сделаю все, чтобы повлиять на фирму, — сказал Чаплин, — и снизить цену за картину. Хорошо было бы, если бы вы сказали, какую максимальную сумму может заплатить Советский Союз, потому что я нуждаюсь в деньгах. Американцы заморозили мои деньги в Соединенных Штатах, и у меня мало надежды получить что-либо оттуда. Моя картина «Месье Верду» принесла мне большие убытки, и я сделал много долгов⁷. Доходы от «Огней рампы» дают мне возможность покрыть долги, но не обеспечат производство будущей картины.

И тут Чаплин начал, воодушевляясь, рассказывать о своих творческих планах и о своей будущей картине.

Он заявил нам, что после разрыва с Соединенными Штатами он впервые в жизни ощутил необычайное чувство свободы, спокойствие и творческий подъем, что он работает так вдохновенно и быстро, как никогда еще не работал. У него написано 80 страниц нового сценария, он думает закончить фильм к осени будущего года. Чаплин просил держать в секрете все, что он сказал о будущем фильме, боясь, что у него могут украсть идеи, а кроме того, и помешать ему сделать фильм, так как он имеет целью разоблачить Америку. Чаплин думает, что фильм будет называться «Безработный король»⁸. Сам Чаплин будет играть роль короля, который был вынужден бежать из своей страны. Он приезжает в Соединенные Штаты и становится там безработным, потому что у него нет профессии и он ничего не умеет делать. Чаплин намеревается показать всю систему унижения человека, оскорбления человеческого достоинства, которая существует в Америке.

— Я знаю Америку, — сказал Чаплин, — и мне-то уж поверят, что я буду показывать правду.

Он рассказал несколько замечательных эпизодов и, говоря о том, что он хочет с нашей, марксистской, точки зрения сказать с экрана несколько истин, заявил, что он читает марксистские книги и хотел бы проконсультироваться со мной по этим вопросам. Я сказал Чаплину, что я не такой сильный марксист, чтобы советовать ему, и было бы хорошо, если бы мы могли показать ему, что такое советское гостеприимство, и высказал ему свое желание, чтобы он приехал в СССР.

— Я хочу этого, — сказал Чаплин, — но это не так просто. Во-первых, я стремлюсь закончить скорее новую картину...

Айвор Монтегю заметил, что Чаплин не сможет приехать к нам раньше 1955 года, пока его новый фильм не выйдет на экран. Чаплин прервал Монтегю:

— Это слишком долго. Надо бы приехать раньше.

Я предложил провести месяц отдыха в нашей стране после того, как Чаплин закончит сценарий и должен будет отдохнуть перед съемкой.

— Все это возможно, — сказал Чаплин. — Я всегда мечтал посмотреть Кавказ и Черное море. Это для меня загадочные и интересные края. Только с семьей и детьми, — добавил он. — А кто меня будет приглашать?

— Кто хотите, — ответил я.

— Я запуганный человек, — сказал Чаплин. — Про меня говорят, что у меня мания преследования. Но как бы вы себя вели, если бы получали письма от всяких американских гангстеров, пытающихся запугать меня? Я действительно получаю письма с угрозами, с предупреждениями, чтобы я не ездил в Советский Союз, не принимал советской помощи. Я боюсь за семью. Ведь вы знаете волчьи нравы капитализма...

— А если я приглашу вас? — спросил я. — Приезжайте в гости ко мне и к моей жене.

— А денег у вас хватит? — спросил, смеясь, Чаплин.

— Деньги найдутся, — ответил я.

— А санкция у вас есть? — наклонившись близко ко мне, тихо спросил меня Чаплин.

— И санкция может быть, — ответил я.

— Хорошо, — сказал Чаплин. — Поезжайте домой, посоветуйтесь и напишите мне письмо.

Айвор Монтегю предложил свое посредничество.

— Напишите письмо мне, чтобы Чаплин не получал писем по почте, а я информирую его. Подписывайте письма сами.

— Это возможный вариант, — сказал Чаплин.

— Вы можете получить помощь в постановке вашей картины, — сказал я, — есть отличные студии в Вене, в Чехословакии.

Айвор Монтегю возразил:

— Тогда это не будет производство стерлинговой зоны и затруднит прокат картин в капиталистических странах.

— Это серьезный вопрос, — добавил Чаплин. — Его надо обсудить. А вообще, — добавил он тихо, — нам с вами надо поговорить по секрету. Я очень уважаю Айвора Монтегю, но он все-таки англичанин. Я ничего не имею против мистера Герасимова, но я вижу его в первый раз.

Это он сказал в то время, когда наши собеседники были заняты с вошедшей женой Чаплина. Однако этот секретный разговор у нас не состоялся, так как наутро мы должны были покидать Лондон, а Чарли Чаплин не мог задерживаться в Англии.

Айвор Монтегю передал Чаплину приглашение китайских товарищей посетить новый Китай. Чаплин сказал, что это интересно для него, но Китай очень далеко, и очень сложно ехать туда с детьми.

Жена Чаплина производит симпатичное впечатление⁹. Чаплин сказал о ней, что она помогла ему разорвать с США. Отношение их обоих к Америке резко отрицательное. Чаплин говорил, что он ненавидит эту полицейскую страну, что он счастлив, что он избавился от нее, что когда он встречает американца, он всегда спрашивает его:

— Как ваша вшивая Америка?

Он радуется, когда американцы корчатся от такого вопроса. Маккарти самый ненавистный для Чаплина человек, но он считает, что его не надо трогать, что он один разрушит всю американскую систему лучше, чем тысячи людей. Каждый день пребывания Маккарти на его посту подпиливает сваи, на которых держится американская система.

— И дайте ему, — сказал Чаплин, — кончить его грязное дело... Целью моей жизни, — заявил в конце разговора Чаплин, — сделать картину без Америки и доказать этим мерзавцам, что и жизнь, и культура могут развиваться и процветать без них и без их помощи, чего они никак не могут сообразить.

После часового разговора, в течение которого было сказано очень много, Чаплин обнял меня и сказал:

— Я всегда думал, что мы братья, имея в виду наши народы. Но очень много трудностей и сложностей. До весны я буду пытаться еще получить деньги из Америки. Независимо от того, удастся мне это или не удастся, я думаю, что мне придется сделать решительные шаги. Пишите мне...

После дружеского прощания Чаплин закрыл за нами дверь.

В моем сознании остался образ обаятельного человека, большого и умного мастера, полного сил, творческой энергии и веры в будущее, в котором созрели и определились желания более решительно перейти в лагерь сторонников мира. Его ненависть к американской политике, которую он высказывал в частных разговорах, перешла теперь в область творчества. Свою будущую картину он намеревается сделать оружием борьбы против антинародной и империалистической политики Соединенных Штатов. Сам он на пороге решительных поступков, которые, на мой взгляд, могут быть самыми интересными в его биографии. Имя его велико, авторитет огромен, каждый его поступок имеет большое значение для интеллигенции всех стран мира.

Эта встреча опровергла все слухи, которые я слышал о нем в Лондоне, о том, что Чаплин уже кончился, что он слишком стар и т. д. Он готов к борьбе за новую картину и так воодушевлен своей новой идеей, что можно верить, что он ее осуществит с огромной творческой силой. Помочь сделать ему эту картину, на мой взгляд, совершенно необходимо.

23.XII.1953
Предисловие, публикация и примечания Лидии Пушкаревой

Примечания

1. Александров Г. Эпоха и кино. М., 1983, с. 141.

2. Чаплин Ч. Моя биография. М., 1966, с. 320—321.

3. Айвор Монтегю — английский писатель, режиссер, коммунист, член Всемирного совета мира, его статьи печатались в газете «Правда», в журнале «Новое время», он неоднократно посещал СССР. Монтегю — давний друг Чаплина.

4. Фильм «Огни рампы», над которым Чаплин работал более трех лет, был снят в 1952 году. Это последняя картина, сделанная им в Америке. Завершена в Англии.

5. Речь идет о прокатной компании «Рэнк Организейшн».

6. В январе 1952 года прокатная фирма «Юнайтед Артисте» была реорганизована, и Чаплин продал принадлежащие ему акции.

7. Фильм «Месье Верду» («Комедия убийств») вышел на экраны в 1947 году.

8. Речь идет о будущем фильме «Король в Нью-Йорке», снятом в Англии и вышедшем в 1957 году.

9. Чарлз Чаплин был женат на Уне О'Нил, дочери английского драматурга Юджина О'Нила.