Н. Влащенко. «Она была символом ушедшей эпохи» (Интервью с Виталием Вульфом)

«День». — 30.08.2002. — № 156.

Наверное, у каждого поколения есть свои кумиры-рассказчики. Для меня такой кумир — Виталий Яковлевич Вульф. Широчайшую образованность этого замечательного человека и его любовь к театру можно сравнить только с его поистине магическим обаянием. Где бы он ни появлялся — на сцене или в светской гостиной, он мгновенно привлекает к себе внимание и удерживает столько, сколько пожелает сам.

На прошлом фестивале телевизионных программ «Бархатный сезон» он был просто героем дня. Мне всегда хочется записывать на диктофон любой его рассказ, ибо этот человек любую безделицу превращает в новеллу, любую биографию — в эпический роман. В один из вечеров он порадовал фестивальную публику рассказом о любимой актрисе — Любови Орловой. Казалось бы, написаны тома, сняты фильмы, опрошены «свидетели», что можно добавить? Но Вульф не «добавляет»! Вульф «переписывает» заново! И если у прошлого есть аромат, «шаги» и «дыхание», то все это слышно во время его удивительных повествований.

Однажды теплым летним вечером в одной из фестивальных гостиных его начали расспрашивать о Любови Орловой. Разумеется, слушателей всегда интересуют пикантности. «Правда ли, что режиссер Григорий Александров лишь формально числился мужем великой актрисы? Говорят, он был гомосексуалистом и состоял в довольно близких отношениях с режиссером Сергеем Эйзенштейном...», — пропищал кто-то рядом. Так начался этот рассказ.

«Да не спрашивайте вы меня об Александрове — он жулик!»

— Гришу создал Эйзенштейн. Конечно, они были близкие друзья, но Эйзенштейну страшно не нравилось то, что делал Александров в «Веселых ребятах». А Александров очень быстро усваивал все то, что он видел в американском кино. И вообще, он умудрялся быть режиссером № 1 в советском кино, не будучи советским по сути. По законам создания американских звезд были смоделированы все его фильмы. Надо сказать, что сразу после выхода «Веселых ребят» началась ожесточенная атака на фильм. Появились разгромные статьи, в том числе Райзмана и Шкловской. Но у Александрова был покровитель, который, в сущности, его спас. Дело в том, что еще до съемок «Веселых ребят» тогдашний начальник Главного управления кино Борис Захарович Шумяцкий познакомил Александрова с Горьким, которому страшно понравился молодой азартный остроумный Григорий. В тот вечер на даче у Горького Александров познакомился также и со Сталиным. Горький попросил Александрова: «Гриша, спой!» Но когда он начал петь русские романсы, Сталин сморщился: «Мне сказали, что вы поете мексиканские». Александров тут же переключился на какие-то истории и настолько понравился Сталину, что, уходя, тот сказал: «Вам надо обязательно сделать какое-нибудь веселое кино». Так были сняты «Веселые ребята».

Естественно, Александров не ожидал такого шквала критики. И тогда они с Шумяцким решили показать кино Сталину. Во время просмотра вождь веселился, как ребенок. А после сказал режиссеру: «Вы мне доставили безумное удовольствие. Никогда в жизни так не смеялся». Участь картины была решена — началось ее триумфальное шествие по стране. Орлова получила звание, а вот имя Утесова было окружено молчанием — между ним и Григорием Александровым был большой конфликт. Когда в 69-м году решили реставрировать «Веселых ребят», пел не Утесов, а Трошин — первый с ума сходил от ревности.

Ничего не поделаешь, мир кино и театра всегда был полон ревности и интриг. Вульф никогда этим не упивался, как, например, Эдуард Радзинский. Каждый раз, рассказывая о своих любимцах нелицеприятные вещи, он тихо добавляет: «к сожалению».

Сценарий «Веселых ребят» писали три человека — Ильф, Петров и Валентин Катаев. После совместной работы у писателей осталась обида. Катаев однажды в 60-х в сердцах сказал известному театроведу: «Да не спрашивайте меня об Александрове! Он — жулик!». Обида понятна: в титрах «Веселых ребят» всю жизнь писали: «Сценарий Григория Александрова».

Вульф не любит, когда в его присутствии поддают сомнению авторитет кумиров, однако в ответах неизменно точен и честен. Можно оставить в стороне вопрос о сексуальной принадлежности великого супруга Орловой — в конце концов, не так уж это важно. Куда важнее слухи и воспоминания о фантастическом равнодушии режиссера по отношению даже к самым близким людям.

— В ночь на 12 октября 1933 года был арестован его друг и соратник Николай Эрдман. Александров к этому отнесся равнодушно — он не любил отрицательных эмоций. Непостижимо... но, к сожалению, это касается и Любови Петровны. Ни Александров, ни Орлова никогда о нем не вспоминали. В том же 37-м был арестован уже известный вам Шумяцкий. Александров прореагировал очень своеобразно. Он сказал Ильинскому, который в этот момент только начинал свою работу над фильмом «Волга-Волга»: «Я хотел делать ваш образ под Шумяцкого, но теперь мы будем снимать под Н.» — и назвал фамилию нового своего начальника.

Конечно, такое отношение к людям «исчезающим» было весьма странным, но для Орловой и Александрова настала уже другая эпоха. Орлова стала суперзвездой.

«Ее улыбка освещала 37-й год»

Все так и было. Фильм «Цирк» принес Орловой, превратившейся в шикарную блондинку, огромную славу. Феномен звездного вознесения до сих пор поражает. Весьма средняя пианистка и певица, она обладала уникальной личностной магией, никогда в реальной жизни не сближалась с коллегами по цеху.

— Любовь Орлова никогда не обсуждала свою личную жизнь, но для многих была неким символом любви и благополучия. Я бы сказал, что ее улыбка освещала 37-й год. Ее любил Сталин, который на одном из приемов он сказал Александрову: «Если обидите ее — мы вас расстреляем». Орлова стояла рядом и, услышав реплику, ослепительно улыбнулась.

Но один ее фильм «хозяину» все-таки не понравился. Посмотрев «Светлый путь», Сталин бросил звездной паре: «Раньше вы делали веселое кино, а сейчас вы начали угождать». На что Александров потупился и произнес совершенно детскую фразу: «Я больше не буду этого делать». Но даже за «Светлый путь» Орлова и Александров получили Сталинскую премию. Только они. Хотя над картиной работали еще и Лебедев-Кумач с Дунаевским, и «Широка страна моя родная» пела вся страна.

Снимать в эти годы Любовь Орлову было уже нелегко — во время съемок ей было 38 лет. Впрочем, актриса очень следила за собой. Первый раз она попала за границу в годы войны. В 43-м году она поехала в Тегеран давать концерт. Шах был в восторге от ее искусства. Когда закончилась война, Орлова — единственная советская актриса — получила разрешение выезжать в Париж, Лондон, Венецию и многие другие страны. В 47-м году был ее последний триумф в кино — фильм «Весна».

Картина имела бешеный успех, но актрису волновало иное обстоятельство — возраст. Впервые она задумалась над тем, что же дальше? И когда поступило приглашение из Театра Моссовета, Любовь Орлова его приняла. Так началась еще одна полоса ее жизни — театральная. Надо сказать, что эта полоса была вовсе не такой счастливой и успешной, как жизнь в кино.

«Киски мои дорогие, где ж вы были раньше?»

Любовь Орлова была слишком умна, чтобы не догадываться, что ее ждет в театре. Виталий Яковлевич Вульф в наших интервью и беседах часто говорил об актерской зависти. Более того, он считал, что зависть — одна из главных движущих сил в этой профессии.

Коллеги по театру слишком хорошо помнили ее недавний успех в кино. И не могли ей этого простить. Сыграла роль также манера актрисы держаться: безупречно воспитанная, но умевшая держать всех или почти всех (одно из исключений — Фаина Георгиевна Раневская) на расстоянии, она, казалось бы, вовсе не стремилась ни с кем сблизиться. Это тоже не могло не раздражать. В одном из спектаклей Орлова была назначена на главную роль во втором составе, в первом — знаменитая тогда Валентина Серова, жена Константина Симонова.

Надо сказать, что для главного режиссера Театра Моссовета Юрия Завадского (которого Раневская называла «вытянувшимся лилипутом») существовал только один человек в театре — его жена Вера Марецкая. Марецкая считала, что Орлова старовата для репертуара, на который претендует — как-никак ей уже под 60. Это был чудовищный удар по самолюбию артистки.

Одна из последних работ Орловой в театре — в спектакле «Странности миссис Сэвидж». Поначалу в спектакле работала Фаина Раневская. Но потом она сказала: «Я не могу больше играть, пусть сыграет Любочка, моя любимая девочка». Орлова начала репетировать, по театру ползли слухи о неминуемом провале актрисы. Но публика приняла ее горячо и нежно. Было решено делать телевизионную версию спектакля. И тут Завадский позвонил Раневской: «Фаинушка, ангел мой...». Когда он говорил кому-либо «ангел мой», это не предвещало ничего хорошего. Режиссер сказал, что Марецкая тяжело больна и надо позволить ей сыграть миссис Сэвидж: «Я хочу, чтобы она осталась людям». Телевидение сняло Марецкую, которая в этот раз сыграла не лучшим образом, но когда я сегодня смотрю эту запись, то думаю: хотелось бы, чтобы сегодня какая-то московская актриса сыграла так эту роль...

Потом были еще две провальные картины — «Скворец и Лира» и «Русский сувенир». И Александров, и Орлова тяжело переживали смерть Сталина. Оба уехали на дачу, мало кого принимали.

...Когда я читаю сегодня книги и статьи, направленные на дискредитацию имен Александрова и Орловой. Я думаю: киски мои дорогие, где ж вы были раньше? Но правда заключается в том, что Любовь Орлова вызывала восторг толпы на протяжении десятилетий, она была символом советской эпохи. Это была настоящая звезда, которая могла бы стать звездой мирового уровня — если бы не «железный занавес».

...В 1956 году Любовь Орлова впервые попала в Америку, где и познакомилась с Марлен Дитрих. Остались снимки — лукавое лицо Марлен и холодное — Орловой. Орлова считала Марлен Дитрих единственной соперницей.

Послесловие

Вульф любит неожиданные отступления и иронические пассажи.

— Не так давно, готовя телевизионную программу, я ездил в гости к дочери Людмилы Фурцевой — Светлане, которая живет сейчас в маленьком испанском городке. Гуляя по городу, мы неожиданно наткнулись на русский ресторанчик, который назывался «Гриша». «Что за ресторан?» — спросил я. И Светлана мне объяснила: «Этот ресторан принадлежал внуку Александрова. Но он разорился и уехал во Францию». Уже в Москве я узнал, что весь тот мир, который Орлова создала у себя дома — на даче во Внуково, в квартире на Большой Бронной, этот мир рухнул в одночасье: после смерти актрисы к Александрову приехал его сын Василий Григорьевич с женой и маленьким сыном Гришей, но через год Василий внезапно умер от разрыва сердца. На даче остались жить внук Гриша, который впоследствии учился на режиссерском факультете, и его мать Галина Васильевна. Тоскующий после смерти Орловой Александров неизвестно по каким соображением — никто этого не может объяснить — внезапно женился на своей невестке — жене сына. Первое, что сделала Галина Васильевна, — это уничтожила все, что было в доме сделано руками Любови Орловой. Письма и дневники великой актрисы соседи находили на свалке. Все ушло, как дым. Не осталось ничего. Кроме народной памяти и вранья в книжках.