Глава 6. Война

Сказать об Орловой, что она «добрая», — это все равно что признать, что Лев Толстой — писатель не без способностей.

Фаина Раневская

22 июня 1941 года застало Любовь Орлову и Григория Александрова в Риге, в непосредственной близости от границы. В это время в Риге над подготовкой декады латышского искусства и литературы в Москве работала большая группа деятелей культуры. Они собрались в гостинице «Рома» и ждали известий от всезнающего Александрова.

Он вернулся не скоро, но спокойно доложил:

— Я дозвонился до Молотова, и он сказал, что несколько дней, пока этот инцидент не будет разрешен, мы поживем под Ригой, в Сигулде.

Но «инцидент» никак что-то не «разрешался», немцы уже бомбили Ригу. Тогда Орлова дозвонилась до Большакова, нового министра кино. Тот приказал любыми путями возвращаться в Москву, но на вокзале было уже не пробиться — город стремилось покинуть слишком много людей.

Тогда Орлова нашла начальника вокзала, и свершилось чудо — тот дал ей билеты на все сорок человек. Казалось бы, все, но тут, как рассказывали очевидцы, в ноги Орловой бросилась женщина, оказавшаяся директором выборгского Дома культуры в Ленинграде, где Орлова недавно гастролировала. Она уже сутки не могла выбраться из Риги и ночевала с ребенком на вокзале. Пришлось идти просить еще два билета.

По пути их несколько раз бомбили, а когда они доехали до взорванного моста, на другой берег реки пришлось перебираться на лодках. Их посадили в другой эшелон, где среди беженцев было много раненых. И здесь Орлова вдруг неожиданно для всех проявила себя прекрасным организатором. «Всюду беженцы, пожары, людское горе, — вспоминал Александров. — Целых три дня добирались до Минска. Минск и всю белорусскую дорогу бомбили беспрестанно. Любовь Петровна организовала женщин нашего поезда в отряды сандружинниц, наладив немедленную помощь раненым. Она была смела, находчива, энергична — такой, какой ее привыкли видеть на экране — советской героиней».

Чтобы стать женственной, надо быть мужественной.

В Москве Григорий Александров вошел в отряд противовоздушной обороны, и в августе во время одного из налетов его контузило взрывной волной, он получил сильное повреждение позвоночника. Два дня он отлеживался, после чего вернулся к работе — он был членом редколлегии периодического боевого киносборника «Победа за нами».

«Вся жизнь в стране перестраивалась на военный лад, — пишет Александр Хорт. — Кино не могло составить исключения, необходимо было откликаться на насущные темы. В этом отношении киносборник очень удобен: он, во-первых, универсален — в каждую программу можно включать и художественные, и документальные, и мультипликационные сюжеты. Во-вторых, оперативен — короткометражки снимаются на всех киностудиях и требуют сравнительно малых затрат времени. А уж координирующий центр — редколлегия — может компоновать составные части в различных сочетаниях. При этом желательно использовать логически оправданный прием, дающий сборнику целостность. Иначе не будет должного эффекта — получится просто случайный набор произведений, пусть даже снятых отличными мастерами.

В качестве объединяющего элемента был сразу предложен конферанс — пускай на экране появится хорошо известный зрителям, любимый ими персонаж какого-либо фильма. Он должен комментировать происходящие события, предварять показ очередной короткометражки сборника. Ведущим первого номера стал Борис Чирков, вернее, Максим из популярной трилогии.

Второй — чисто мосфильмовский — и третий киносборники были сделаны иначе. Вместо ведущего между короткометражками помещались лозунговые тексты, завершавшие мысль предыдущего сюжета и настраивавшие зрителей на восприятие следующего...

Любовь Петровна сразу стала готовиться к съемкам в «Победе за нами». Героини Орловой в предыдущих фильмах представляли собой самое яркое олицетворение советской женщины, человека социалистической эпохи — красивого, активного, неунывающего, преодолевающего любые препятствия. Актриса сама сознавала, что она больше, чем кинозвезда, примадонна. По сути, она являлась символом страны, и зрители ждали ее появления на экране».

Любовь Орлова появилась в четвертом номере киносборника «Победа за нами», вышедшем на экраны в сентябре. «В гриме Стрелки и военном костюме она развозила фронтовые письма на том самом велосипеде, которым так ловко управляла в «Волге-Волге», — рассказывал Александров. — Милый и светлый образ талантливой девушки, сочинительницы популярной песни о Волге, так хорошо знакомый советским людям, вызывал улыбку, пробуждал добрые воспоминания. Стрелка «придумывала» новые слова на хорошо известную музыку из «Веселых ребят», декламировала стихотворные лозунги. Бойцы на фронте и труженики в тылу надолго запоминали убедительные в устах любимой киногероини призывы. Подчас Стрелка доставала киноаппарат и устраивала просмотры хроникальных очерков об упорной битве с врагом. Показав киноочерк, она снова раздавала письма, пела песни, читала стихи и даже разоблачала переодетого фашистского диверсанта».

Нет для советской актрисы большей чести, чем петь для своего народа в тяжелую годину его борьбы с ненавистным врагом.

В конце сентября началась массовая эвакуация москвичей. 16 октября уехали и Орлова с Александровым. Их путь был в Алма-Ату, куда эвакуировались «Мосфильм» и «Ленфильм». Жена главного инженера «Мосфильма» А. Коноплева, ехавшая вместе с ними, вспоминала: «В нашем вагоне совершенным чудом стала Орлова. Она была нашим бригадиром, когда мы мыли заляпанные окна вагонов. Она надевала шляпку и туфли на высоченных каблуках и с М. Зощенко под ручку на узловых станциях ходила добывать нам еду и уголь для паровоза. У нашего вагона собиралась толпа поглядеть на живых Орлову и Зощенко, а в купе, разбитый радикулитом, лежал Г. Александров. Все пытались растирать его, плясать на спине, но все это мало помогало».

В Алма-Ате Александров действительно сильно разболелся, и врачи пришли к выводу, что виной тому климат высокогорья. Поэтому он с радостью согласился на предложение стать художественным руководителем Бакинской киностудии, и они с Орловой уехали в крайне опасный Азербайджан, нефтяные промыслы которого очень интересовали Гитлера.

Трудно сосчитать, сколько концертов дала Орлова во время войны. До возвращения в Москву в сентябре 1943-го она выступала в основном в южном регионе, в первую очередь перед красноармейскими частями Закавказского военного округа. Давала она концерты и в тылу: на промышленных предприятиях, в колхозах, совхозах, часто перед ранеными — в госпиталях. Однажды в Сталинграде выступала на импровизированной эстраде — стоящем посреди дотла разрушенной улицы грузовике. В какой-то момент мимо проходила под конвоем колонна немецких военнопленных. Сразу сориентировавшись, Орлова запела из «Волги-Волги» — «Не видать им красавицы Волги и не пить им из Волги воды». Реакция слушающих бойцов была столь эмоциональна, что пленные еще больше втянули в плечи повинные головы.

Дорогие товарищи! Немецкие фашисты хотят истребить, уничтожить многие народы Европы, народы Советского Союза, ибо не считают их за людей...

Они хотят уничтожить нашу культуру, наше искусство.

Они хотят, чтобы умолкли наши песни, чтобы погасли огни на сценах наших театров и киноэкранов.

Но этого не может быть и не будет! Мы победим, и еще ярче загорятся огни нашего искусства, еще ярче и громче будут звучать наши песни!..

Мы не просто будем петь эти песни — мы превратим их в грозное оружие, в танки, бомбы и снаряды!

Сбор от сегодняшнего концерта пойдет на строительство танковой колонны имени комсомола Казахстана.

Выступление Орловой в Алма-Ате перед концертом, устроенным по инициативе Центрального Комитета комсомола Казахстана 1 декабря 1941 года.

Летом 1942 года состоялась ее первая зарубежная поездка — в Иран, где размещался небольшой контингент советских войск. В течение месяца она выступала с концертами в крупнейших городах этого региона — Тебризе и Тегеране. Причем не только перед красноармейцами, но и перед местными жителями.

В сентябре 1943 года Александрову было предписано вернуться в Москву, чтобы возглавить «Мосфильм» в должности художественного руководителя студии. Они с Орловой радостно вернулись в свою квартиру в бывшем Глинищевском переулке, который теперь назывался улицей Немировича-Данченко, и с головой окунулись в работу. На «Мосфильм» начинали возвращаться из эвакуации творческие коллективы, и художественному руководителю требовалось следить за всеми готовящимися фильмами.

Ну а Орлова продолжала ездить с концертами, тем более что теперь это еще и помогало ей отвлечься от собственного несчастья — вскоре после возвращения из эвакуации скончалась ее мать, Евгения Николаевна. «Последний военный концерт, — пишет М. Кушниров, — Любовь Петровна дала в Праге в июне 1945 года. Зрелище, по рассказам очевидцев, было триумфальным. Восторженные пражане, еще не остывшие от радости освобождения, от избытка благодарности русским солдатам... целовали актрисе платье, приподнимали машину, подносили для благословения детей».

Я мечтала найти форму исполнения, при которой зритель видел бы не стоящего на эстраде певца, а поющего и действующего в образе актера.

Пора было возвращаться в «обойму» — вновь начинать сниматься в кино. Но была одна сложность — Орлову почти не приглашали другие режиссеры, а когда и приглашали, она все равно по большей части вынуждена была отказываться, соглашаясь лишь на небольшие маловажные роли. Однажды, уже в начале шестидесятых, в разговоре со своей внучатой племянницей Нонной, в ответ на ее вопрос, почему она так мало снималась у других, Орлова ответила: «А ты представь: фильм — это подготовительный период, пробы, съемки, монтаж, озвучание — в общем, год, а то и больше работы. И что? Целый год без Гриши? Ради еще какой-то там роли?..»

Та же Нонна решилась задать Орловой и другой важный вопрос, о детях. На что та ответила тоже прямо и без обиняков: «Знаешь, я насмотрелась на твою бабушку и твою мать. Это ведь постоянный страх — дети. Сначала боишься забеременеть, потом рожать, а дальше, до гроба, страх за ребенка». Ну а Григорий Александров, когда его спросили, почему у них с Орловой не было детей, коротко пояснил: «Сначала она не хотела, потом не могла...»

Что ж, их главным детищем всегда была работа.