Внуково

Дом строился по эскизам Александрова и был похож на своих хозяев — такой же ладный, вызывающий восхищение. Окошки на дубовых дверях — даже на входной — были выполнены в форме сердец. Эти сердца повторялись еще во многих деталях интерьера — ножках стульев, столов, дубовых лавок, рамок с портретами хозяйки.

На первом этаже была кухня, служебные помещения и две небольшие комнаты, в одной из которых жила троюродная сестра Александрова — Ираида Алексеевна. Именно она воспитывала маленького Гришу, рано оставшегося без родителей. Это была несгибаемая, «крупской» закваски женщина с соответствующими манерами и лексиконом. Она была полуэкономкой-полухозяйкой, но сама едва ли догадывалась об этих своих функциях — наверняка они оскорбили бы ее...

В доме не готовили. Орлова не терпела кухонных запахов. Только разогревали то, что было приготовлено кухаркой «на Немировича». Судки, упаковки с салатами, котлетками, биточками доставлял на дачу верный водитель Казарновский. Он сдавал все это Ираиде Алексеевне, которая подогревала нехитрую еду и накрывала стол в гостиной.

Никакой роскоши — еда была достаточно полезной и скучной. Таковы были представления Любови Петровны о правильном питании: всю жизнь она старалась держать себя в форме, здоровое питание и балетный станок были незыблемыми правилами.

В гостиной стоял камин, возле него — диван и несколько кресел с пуховыми подушками. Отсюда был выход на две веранды: одну — открытую, другую — низкую, почти сливавшуюся с газоном. Крышу этой веранды поддерживали столбы, увитые виноградом. Часть веранды, примыкавшая к дому, была изящно застеклена. Открытую же часть ничего не отделяло от двора, кроме врытых в землю кирпичей.

Наверх никого не пускали. Там был небольшой холл, кабинет Александрова, смежная ванная и балконы. В кабинете на столе — непременный портрет Любови Петровны.

Здесь же был выход на верхнюю веранду, которая, по сути, служила крышей нижней.

Попасть сюда можно было из кабинета хозяина и спальни хозяйки — огромной комнаты с двумя балконами и большой кроватью.

К спальне примыкала ванная, сделанная по зарубежным образцам. Сама купель была утоплена в пол, чтобы в нее можно было «вступать», а не забираться, перекидывая ноги.

Дом был страстью Любови Петровны: стеганая обивка мебели — целиком дело ее рук, именно она сосредоточенно пришивала к материи пуговицы — около пятисот штук. Возможно, ее успокаивала такая неспешная работа. Если ей не нравился результат многочасовых усилий, она с тем же спокойствием отпарывала все пять сотен пуговиц и принималась за работу заново.

Это был закрытый дом, настоящая крепость. Никому из артистической «тусовки» хода сюда не было. Даже Дугласу, сыну Александрова от первого брака, было в какой-то момент практически отказано от дома после того, как он, воспользовавшись отсутствием отца и Любови Петровны, устроил в доме студенческую вечеринку. Орлова потребовала впредь никого не приглашать. Фактически же это означало, что и Дугласу в доме больше не рады.

Дуглас — чаще его называли Василием — был арестован в 1952 году и выпущен в 1953-м, после смерти Сталина. Поговаривали, что Сталин тогда задумал процесс над детьми знаменитостей из сферы культуры и искусства — почему, зачем? И только его смерть спасла многих ни в чем не повинных людей.

На свидание к сыну Александров пришел лишь однажды. Ввели остриженного, похудевшего Дугласа. Отец спросил:

— Ну, как ты устроился? Тебе ничего не надо?

— Нет, папа, мне ничего не надо.

После этого его увели.

Устроенность — вот было главное слово времени. Александров с Орловой были прекрасно устроены.