Отступления от режиссера

Она почти не снималась «не у Александрова». Только несколько подобных «вывихов» и было за ее карьеру. Так, в 1939 году на экраны вышел фильм «Ошибка инженера Кочина», снятый по пьесе братьев Тур и Л. Шейниса «Очная ставка». Над сценарием работал в том числе и Юрий Олеша. Это бы шпионский детектив, где Орловой досталась роль девушки, попавшей в сеть агента иностранной разведки.

Актриса долго раздумывала, стоит ли браться за эту работу. Она считала — и небезосновательно, — что это «не ее роль». Она спрашивала сценаристов: «Вам не кажется, что это не моя роль? Не изменю ли я в глазах зрителей моей Анюте, моей Стрелке? Поймут ли зрители, и правильно ли поймут мое стремление проявить себя на экране уже в ином качестве — не только женщины поющей и танцующей, но и любящей, страдающей, ошибающейся и гибнущей из-за своей ошибки? Да и по силам ли мне такой образ?» После таких рассуждений предложение она все же приняла, но... Сталину фильм не понравился, а значит, точно роль была «не ее».

Вторым отступлением от Александрова стала небольшая роль Паулы Менотти (по «Делу Артамоновых» Горького) и роль Платоновой в «Мусоргском». Оба фильма снимал режиссер Григорий Рошаль.

Но вскоре Орловой просто перестали предлагать сценарии, потому что стало понятно: она снимается только у Александрова.

Уже в начале 60-х на вопрос племянницы, почему же она так мало снималась в фильмах других режиссеров, Орлова ответила:

— А ты представь: фильм — это подготовительный период, пробы, съемки, монтаж, озвучание — в общем, год, а то и больше работы. И что? Целый год без Гриши? Ради еще какой-то там роли?

Женщина, жена всегда побеждала в ней актрису.

Она поразительно хорошо умела общаться с детьми — особенно для женщины, у которой их не было. Когда та же племянница Нонна (ее часто называли Машей, чтобы не путаться в Ноннах этого семейства) спросила, почему у ее Любочки не было детей, та честно ответила:

— Знаешь, я насмотрелась на твою бабушку и на твою мать. Это ведь постоянный страх—дети. Сначала боишься забеременеть, потом рожать, а дальше, до гроба, — страх за ребенка.

Невзирая на полную закрытость своего образа, Орлова умела быть поразительно честной — прежде всего сама с собой.