Все о ней

Ее знали, ее любили, ею восхищались. Когда она шла в Москве по улице Горького, встречные замедляли шаг, даже незнакомые ей мужчины снимали шляпы, а на самых суровых лицах появлялось выражение радушия и доброты.

Ее знали и тепло приветствовали в любом, самом отдаленном уголке нашей страны, где бы она ни появлялась. Она действительно была близка каждому. Поражали притягательная красота ее одухотворенного лица, пронизывающий взгляд живых, мыслящих глаз, едва заметная приветливая улыбка. В ее присутствии сразу же вспоминались влекущие образы ее героинь в фильмах, ставших известными едва ли не всем советским людям, впервые исполненные ею песни, покорявшие каждого своей искренностью и глубоким лиризмом. Песни, которые вслед за ней пели, как могли, все наши города и села.

Таким было поистине всеобщее признание силы и величия ее таланта и ее творческого подвига.

Разумеется, все это открылось людям не сразу и признание пришло не в один миг. Позади остался долгий и нелегкий путь к вершинам мастерства и славы.

М. Немирович-Данченко и Л. Орлова

В Музыкальную студию при Московском Художественном театре, созданную Вл. И. Немировичем-Данченко еще в 1919 году, она пришла в разгар ее реорганизации, а точнее — в момент создания на ее основе Музыкального театра, получившего вскоре имя его основателя. Пришла с глубоким душевным трепетом. Ей к тому времени исполнилось двадцать четыре года. За плечами была Московская консерватория, которую она закончила по классу рояля. Впоследствии она шутливо говорила, что сопровождение кинокартин игрой на рояле было ее первой работой в кино. И она не переставала учиться. Уже будучи признанной премьершей Театра имени Моссовета, она с неподдельным восторгом рассказывала о том, как много ей дали уроки драматического искусства у режиссера Художественного театра Е.С. Телешевой и уроки танца на хореографическом отделении театрального техникума имени А.В. Луначарского, более известном как Московская балетная школа. Она уверенно набирала профессиональное мастерство, хотя ей все еще казалось, что она ничего не знает, ничего не умеет.

Позднее Любовь Петровна рассказывала, что на пороге Музыкального театра ее более всего волновала встреча с «великим режиссером», «выдающимся драматургом», «известным писателем» — одним в трех лицах, возглавлявшим избранный ею театр. Первые годы она старалась быть незаметной: пела в составе хора, танцевала в кордебалете, но все чаще и чаще молчаливо мечтала о серьезных свершениях на музыкальной сцене. Как-то в дружеском застолье она призналась, что мечта ее подогревалась тем, что все чаще и чаще она замечала пристальный взгляд Владимира Ивановича.

Л. Орлова и М. Немирович-Данченко

Однажды ей передали, что он хотел бы встретиться и поговорить с ней. И вот она стоит перед ним в его кабинете, пурпурно-красная, как она говорила, с предательски дрожащей нижней губой. А он взглянул на нее очень приветливо и немного загадочно.

— Орлова, — сказал он, — я же вижу, что вы можете сделать много больше того, что сейчас делаете... Попробуйте разучите какую-то ответственную роль для индивидуального исполнения... Да не волнуйтесь вы так, на вас же лица нет, — по-отечески потрепав ее по плечу, сказал он, видимо, заметив, что у нее перехватило дыхание.

— Я... я... — чуть слышно сказала она, — кое-что уже разучила...

— Ну, вот и складно, вот и хорошо, — сказал Владимир Иванович. — Повторите дома разок-другой то, что вы разучили, а потом мы вас послушаем...

Л. Орлова (справа)

Вскоре артистка хора и кордебалета получила главную роль в оперетте «Перикола» Жака Оффенбаха. И не одну эту роль. За Периколой последовали Серполетта в «Корневильских колоколах» Р. Планкетта, Герсилья в оперетте «Дочь мадам Анго» Ш. Лекока и другие роли, исполнение которых дало ей наконец возможность, по ее словам, «почувствовать себя артисткой». Музыкальный театр имени Вл. И. Немировича-Данченко стал ее высшей артистической школой.

Л. Орлова и М. Немирович-Данченко

Вскоре Владимир Иванович подарил молодой премьерше театра свой портрет с лестной для нее надписью: «Талантливой актрисе и милому человеку Любови Петровне с лучшими пожеланиями. Вл. Немирович-Данченко».

— Вы понимаете, конечно, — говорила Любовь Петровна, — что это была первая и самая памятная для меня награда...

«Корневильские колокола». Р. Планкетта. Серполетта — Л. Орлова

Высшая артистическая школа, которой был для нее Музыкальный театр имени Вл. И. Немировича-Данченко, состояла не только в умении отдать исполнению роли все свое техническое мастерство, свои вокальные и хореографические способности, но в том прежде всего, чтобы понять, принять и воплотить в сценических образах творческие принципы создателя театра, его бессменного художественного руководителя.

— Владимир Иванович, — вспоминала Любовь Петровна, — постоянно внушал нам, его ученикам, что актеру музыкального театра необходимо в равной мере владеть и вокальным и драматическим мастерством. На музыкальной сцене актер не должен «представлять», он должен жить жизнью своего героя. Психологический анализ образа для актера музыкального театра так же обязателен, как и для актера драматического театра. Идейная связь музыкального театра с общественной жизнью своего времени жизненно важна и обязательна... При этом, — добавила Любовь Петровна, — все, что зритель видит на сцене и слышит со сцены, должно быть внутренне обусловлено музыкой... Кстати, только на этом пути, по убеждению Владимира Ивановича, и может быть создана советская опера, а это главная, но далеко еще не решенная задача советского музыкального театра...

«Перикола» Ж. Оффенбаха. Перикола — Л. Орлова

Как-то позднее, много позднее этой нашей беседы, уже после смерти Любови Петровны, мне в руки попала небольшая, прекрасно написанная книжечка известного нашего театроведа и критика Павла Александровича Маркова «Вл. И. Немирович-Данченко и Музыкальный театр его имени», вышедшая еще в 1936 году и ныне ставшая подлинной библиографической редкостью. И я подивился тому, как точно в простом разговоре передавала Любовь Петровна суть теоретических воззрений выдающегося мастера русского и советского театра, каким был Владимир Иванович Немирович-Данченко.

«Перикола» Ж. Оффенбаха. Перикола — Л. Орлова

Я не случайно столь подробно изложил те творческие принципы, которые стали для Любови Петровны Орловой «символом веры» в годы ее работы в Музыкальном театре и с которыми она подходила к своему искусству уже в те далекие годы, когда в ее жизнь вслед за музыкальной сценой властно вошел кинематографический экран, а позднее и театр драмы.

Фотопроба к фильму «Петербургская ночь»

Впервые Любовь Орлова, актриса Музыкального театра имени Вл. И. Немировича-Данченко, появилась на экране в роли миссис Эллен Гетвуд в немом фильме «Любовь Алены», а затем в роли Грушеньки в звуковом фильме «Петербургская ночь».

«Петербургская ночь». Грушенька — Л. Орлова

О фильме кинорежиссера Бориса Юрцева «Любовь Алены» теперь уже мало что известно. Он не сохранился. Но сохранилось второе название этой ленты — «Песнь о бабе Алене». Известно также, что сценарий фильма создали совместно режиссер-постановщик Б. Юрцев и литератор Л. Ларский. Снимал картину оператор А. Брантман. Фильм был немым, хотя вышел на экраны в то время, когда Московский кинокомбинат выпускал уже и звуковые игровые фильмы.

«Петербургская ночь». Грушенька — Л. Орлова

Судя по единственной рецензии, появившейся в «Киногазете» в июне 1934 года, это была незамысловатая по содержанию картина о деревенской женщине, приехавшей из колхоза вместе с мужем на большую стройку. Поначалу она с трудом привыкает к неустроенному быту перенаселенного общежития, но, осмотревшись и подружившись с женщинами-работницами, наводит в общежитии порядок и отказывается от мысли вернуться в деревню. Роль Алены исполняла актриса Галина Сергеева, известная зрителям по вышедшему в том же году немому фильму «Пышка» (по Мопассану), в котором она играла главную роль — «женщины с улицы» Елизаветы Руссэ.

Роль миссис Эллен Гетвуд, жены работающего на стройке иностранного инженера, которую сыграла Любовь Орлова, была, судя по всему, небольшой эпизодической ролью. Впоследствии она лишь изредка и всегда с улыбкой вспоминала об этой роли как о своем дебюте в кино, случайном и для нее малоинтересном.

«Петербургская ночь». Грушенька — Л. Орлова, Егор Ефимов — Б. Добронравов

Несомненно, куда более значительным событием в творческой судьбе Любови Петровны Орловой оказался звуковой художественный фильм «Петербургская ночь», созданный на Московском кинокомбинате в том же 1934 году. Его поставили кинорежиссер Григорий Львович Рошаль — в то время уже известный зрителям по фильмам «Господа Скотинины», «Его превосходительство», «Саламандра» и другим художественным лентам, впоследствии народный артист СССР, постановщик многих отличных картин, среди которых трилогия «Хождение по мукам» по А. Толстому и фильм о Карле Марксе «Год как жизнь» — и Вера Строева.

Сценарий фильма «Петербургская ночь» (по мотивам произведений Ф.М. Достоевского «Неточка Незванова» и «Белые ночи») написали Сима Рошаль и Вера Строева. Снимал картину оператор Д. Фельдман. Музыку написал молодой композитор Д. Кабалевский.

Любовь Петровна Орлова, как уже сказано, исполняла роль Грушеньки — первую свою роль в звуковом кино.

Кинодраматург и кинорежиссер Вера Павловна Строева в статье «Увенчанная славой», опубликованной вскоре после кончины Орловой в журнале «Искусство кино», писала об этом так:

«Мы... познакомились с Любовью Петровной еще в 1932 году, когда приступали к постановке фильма «Петербургская ночь» и искали актрису на роль Грушеньки. В Музыкальном театре, руководимом Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко, мы впервые увидели молодую Любовь Орлову в спектаклях «Перикола» и «Корневильские колокола». Ее голос и удивительная пластичность произвели на нас неотразимое впечатление».

Анри Барбюс на съемках фильма «Цирк». 1935

Любовь Петровна, продолжала В.П. Строева, «была высокодисциплинированным человеком; ее отличали необыкновенный внутренний такт, особая интеллигентность и неповторимое обаяние женственности».

Работать было не легко. «В только что построенном на Потылихе новом корпусе «Мосфильма», в еще не отапливаемых, холодных павильонах, она, хрупкая и нежная, безропотно переносила и стужу, и сквозняки, и несовершенство недавно родившейся аппаратуры».

«Прекрасный товарищ, она завоевала любовь своих партнеров — Бориса Добронравова, Анатолия Горюнова и всего съемочного коллектива».

В том же 1934 году фильм «Петербургская ночь» был включен в число шести лучших фильмов Международного кинофестиваля в Венеции. Советская кинематография получила кубок фестиваля за лучшую программу, представленную государством. В эту программу входили «Веселые ребята», «Гроза», «Петербургская ночь» и «Челюскин». В решении жюри фестиваля о фильме «Петербургская ночь», в частности, говорилось, что в нем «техника съемки, совершенно лишенная каких-либо ухищрений и нарочитости, сочетается с прекрасным и естественным воплощением человеческих образов».

Думается, что все, кто видел фильм «Петербургская ночь», согласятся с тем, что такая оценка фильма, несмотря на ее полувековую давность, ничуть не утратила своего значения. «Прекрасно и естественно» в этом фильме был воплощен молодой актрисой и образ Грушеньки.

Фотопроба к фильму «Цирк

Роли Эллен Гетвуд и Грушеньки были всего лишь началом полувекового пути, пройденного Любовью Орловой в искусстве кино. Это были добросовестно, профессионально сыгранные роли, но они еще не несли в себе открытия. Не эти роли сделали ее первой «звездой» советского экрана.

Героиня Орловой, комедийная и лирическая, эксцентричная и достоверная, поющая и танцующая, появилась позднее. Она пришла к нам в ноябре 1934 года из «Веселых ребят», а затем из «Цирка», из «Волги-Волги», из «Светлого пути», из всех этих подлинно новаторских фильмов Григория Александрова, разработавшего и внедрившего в кино новую систему комедийной образности. Мы, зрители, были потрясены и заворожены. Казалось, Любови Орловой было доступно все: владение словом, его смысловым и эмоциональным звучанием, пение и декламация, танцы и акробатика, лирика и эксцентрика, комедийность и высокий драматизм — таким разносторонним и убедительным был ее неожиданно открывшийся талант. Ей поверили. Ее полюбили. И каждый, кто ее видел и слышал, сердцем чувствовал, что она словно слилась с породившим ее временем.

Фотопроба к фильму «Цирк

Она пела потому, что «песня строить и жить помогает», она улыбалась, ибо «легко на сердце от песни веселой». В созданных ею образах отражались перемены, которые в условиях социализма происходили или могли произойти с каждым советским человеком. Все, что случалось с ее героинями, было близко и понятно всем. В их судьбах запечатлена счастливая судьба целого поколения советских женщин.

Как-то, еще при жизни Любови Петровны, Григорий Васильевич Александров прочитал мне небольшой абзац из написанной ее рукой в 1934 году заметки «для какой-то газеты». Она писала о роли Анюты так:

Фотопроба к фильму «Цирк

«Это была первая роль, в которой из фантастических стран и условного времени, где жили мои театральные героини, я могла ворваться в свою страну и в свое время. Я должна была сыграть образ моей соотечественницы и современницы, к чему стремилась уже давно... Работая над ролью, я и старалась создать образ простой, обыкновенной советской девушки и играть так, чтобы зритель увидел в Анюте живого, понятного всем человека, а не напыщенную деревянную куклу, каких мы часто видим на экране. Отличительными качествами ее характера должны были стать искренность и простота».

Такой она и сыграла свою Анюту. Ее героиня — и смешная, и лирическая, но главное — близкая людям. Актрису не смущала царящая на экране безбрежная гиперболизация событий, буффонада, гротеск, а местами и острая социальная сатира. Осуществлялись ее заветные мечты — сыграть роль не только музыкальную, как в театре, и драматическую, как в предыдущих кинокартинах, но сочетать все эти возможности. Ее тогдашнее состояние было похоже на состояние ее героини, которое выражалось в песне:

«Сердце в груди Бьется, как птица,
И хочется знать, что ждет впереди,
И хочется счастья добиться».

Все преодолеет — она была в этом уверена, — все затмит правда образа, его жизненность, открывающая широчайшие возможности для художественных обобщений. Это не домработница Анюта сбрасывала с плеч лохмотья, а с ног растоптанные чуни, это преображенная страна меняла свой облик, пела и расцветала.

«Ошибка инженера Кочина». Ксения Лебедева — Л. Орлова

Это не письмоносица Дуня сочиняла и пела песню, которую должен был исполнять ее оркестр. Под могучий аккомпанемент фильма ее песни пели все советские люди — рабочие и крестьяне, школьники и студенты, ученые и учителя.

И в созданных ею образах в фильмах «Цирк» и «Светлый путь» также отразилась красота жизни тех лет, близкое каждому советскому человеку ощущение бодрости и уверенности в своей судьбе. Само время, казалось, требовало веселых, захватывающих правдой народного подвига оптимистических лент, требовало новых песен, само содержание и звучание которых отвечало бы мироощущению советского человека — строителя первых пятилеток с его стремлением к созиданию нового, жаждой духовности, тягой к красоте, одержимостью идеей социального творчества. Зрители ждали героинь Орловой — их обаяние, ум, талант, искренность чувств, правда переживаний никого не оставляли равнодушным.

«Дело Артамоновых». Паула Менотти — Л. Орлова

Она была убедительна и в фильме «Ошибка инженера Кочина», поставленном режиссером А. Мачеретом по сценарию, написанному им же совместно с писателем Ю. Олешей по мотивам пьесы бр. Тур и Л. Шейнина «Очная ставка», и вышедшем на экраны перед войной, в декабре 1939 года. Любовь Петровна исполняла роль Ксении Лебедевой, соседки инженера Кочина, беззаветно в него влюбленной. Ксения, попавшая в сеть агента иностранной разведки, помогает шпиону пробраться в комнату инженера и сфотографировать секретные чертежи. В своем преступлении она затем признается любимому человеку, обещает тотчас же отправиться к следователю, но погибает. Следивший за ней агент сбрасывает ее с обрыва под колеса мчащегося электропоезда.

«Весна». Шатрова — Л. Орлова

Предложение сняться в роли женщины, передавшей врагу военную тайну, хотя и раскаявшейся в этом и погибшей, поначалу смутило Любовь Петровну.

«Весна». Никитина — Л. Орлова

— Вам не кажется, — спросила она Мачерета и Олешу, — что это не моя роль? Не изменю ли я в глазах зрителей моей Анюте, моей Стрелке? Поймут ли зрители, и правильно ли поймут мое стремление проявить себя на экране уже в ином качестве — не только женщины поющей и танцующей, но и любящей, страдающей, ошибающейся и гибнущей из-за своей ошибки? Да и по силам ли мне такой образ?..

«Весна». Мухин — Н. Коновалов, Громов — Н. Черкасов, Никитина — Л. Орлова

Беседы с Александром Вениаминовичем и Юрием Карловичем, однако, убедили ее в том, что роль Ксении ей по силам. Она приняла их предложение, рассчитывая в процессе съемок уйти от присущей ее более ранним ролям комедийной легкости и сообщить образу героини фильма большую, по сравнению со сценарием, естественность и драматическую глубину.

Ей предстояло создать противоречивый образ молодой женщины, обаятельной, но бесхарактерной, лишенной высоких гражданских качеств, плохо разбирающейся в людях и легко поддающейся воздействию злой и сильной воли. Ее героиня погибала в тот момент, когда, казалось, под влиянием любимого человека она начинала понимать всю тяжесть совершенного ею преступления. С поразительной достоверностью Орлова передавала сложнейшие чувства своей героини — легковерие и отчаяние, надежду на счастливый исход и понимание содеянного, страх перед будущим и любовь. Ее поведение на экране отличалось естественностью, отточенностью речи, выразительностью чувств, а глаза актрисы с удивительной подлинностью передавали внутреннее состояние ее героини.

Сделать все это ей, несомненно, удалось.

«Весна». Шатрова — Л. Орлова, Маргарита Львовна — Ф. Раневская

«Ошибка инженера Кочина», — писал об этом фильме в газете «Кино» М.И. Ромм, — возрождает в нашем искусстве детектив с большой стилистической чистотой, и притом на новых, более сложных позициях» (1939, 29 ноября).

Именно эти качества и обеспечили фильму его очевидное долголетие.

И еще одна необычная для нее роль — танцовщицы Паулы Менотти в фильме «Дело Артамоновых», поставленном режиссером Г. Рошалем по сценарию С. Ермолинского (экранизация одноименного романа М. Горького).

На первый взгляд роль Паулы Менотти в этом фильме — чисто эпизодическая, не связанная с общим повествованием, темой и сюжетом романа. Но предельная конкретность, достоверность, жизненность, присущие произведениям Горького, позволили в какой-то мере образно обогатить и кинематографическое его истолкование. Купеческий быт, безжалостно обнажаемый великим писателем, создатели фильма стремились показать в исторически точных проявлениях его «свинцовых мерзостей». Кажется, что героиня Орловой чужда животности и грязи этого быта, выделяется своей грациозностью и красотой. Она в окружении пьяных барышников всего лишь дорогая заморская игрушка, которой платят, боясь прикоснуться, за непонятную и недоступную пониманию невежественных воротил женскую красоту.

Драматический талант актрисы находит и в этой небольшой роли значительное по мысли, реалистическое воплощение.

В годы Великой Отечественной войны она не только снималась в «Боевых киносборниках» в образе полюбившейся миллионам советских людей письмоносицы Стрелки, но и вела непрерывную, напряженную концертную деятельность на фронтах и в тылу, в войсковых частях и госпиталях, на заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, дни и ночи работавших для фронта.

Но кончилась война, и прогремел повсюду долгожданный салют нашей великой Победы.

После войны Любовь Петровна продолжала работать в кино и на концертной эстраде с тем же чувством личной ответственности и столь же плодотворно, как и в предвоенные и военные годы.

«Встреча на Эльбе». Кузьмин — В. Давыдов, Джанет Шервуд — Л. Орлова, Джемс Хилл — М. Названов

Фильмы были разные, и ее роли в них тоже разные и часто весьма неожиданные для зрителей. Так, в фильме «Весна» были у нее сразу две роли — жизнерадостной, веселой актрисы Веры Шатровой и суровой, недоступной ученой Ирины Никитиной. В фильме «Встреча на Эльбе» ею была сыграна злобная, жестокая американская разведчица Джанет Шервуд. А в фильмах «Мусоргский» и «Композитор Глинка» — мягкие, прочувствованные роли русских женщин: в первом — обаятельной певицы Платоновой и во втором — добрейшей Людмилы Ивановны, сестры Михаила Ивановича.

Фильм «Весна» был поставлен Григорием Васильевичем Александровым по сценарию А. Раскина и М. Слободского. Немало труда приложил и режиссер-постановщик к тому, чтобы картина получилась такой, какой она была задумана. «Весна» вышла на экраны вскоре после войны, в июле 1947 года. В сущности, это был первый послевоенный музыкальный фильм. Его снимал оператор Ю. Екельчик. Музыку написал композитор И. Дунаевский. В главных ролях были заняты Л. Орлова, Н. Черкасов, Р. Плятт, Ф. Раневская, Р. Зеленая, Б. Петкер, А. Консовский, В. Телегина, М. Трояновский и другие — блестящая плеяда комедийных актеров.

«Мусоргский». Платонова — Л. Орлова, Мусоргский — А. Борисов

У Любови Петровны, как уже сказано, были две героини: Вера Шатрова и Ирина Никитина. И в обеих этих ролях зрители легко улавливали — и радовались этому — черты тех, полных тонкого лиризма, образов, которые она создала в музыкальных кинокомедиях, ставших классикой советского киноискусства.

«Мусоргский». Платонова в партии Марины Мнишек — Л. Орлова

Думается, что именно по этой причине ей было нелегко сниматься в фильме «Весна». Ее героини, двойники по внешности, должны были выглядеть совсем разными, в чем-то даже антиподами по призванию и по натуре. В роли Ирины Никитиной актрисе предстояло показать характер предельно сосредоточенной, на внешний взгляд, оторванной от живой жизни, проницательной ученой, а в роли актрисы Веры Шатровой — характер наивной, быстрой в решениях, в чем-то даже легкомысленной женщины. Особенно трудно давалась актрисе роль Никитиной, получившей в ее институте прозвище «сушеная акула». Именно эти «акульи качества» отсутствовали в любой из сыгранных Орловой до этого ролей. И актриса, судя по всему, вопреки сценарию создала образ не «сушеной акулы», а умной, тонко чувствующей женщины.

Особенно привлекательной была ее игра в тех сценах, когда в сердце Никитиной постучалась весна. Весна любви. И мы вновь и вновь видели Любовь Орлову, ее чарующую улыбку, слышали ее западающие в душу песенки, ее неповторимый голос и были захвачены ее покоряющим оптимизмом. Созданные в этом фильме образы жизненно правдивы, чисты и задушевны, в них много подлинно человеческого тепла.

Через тридцать пять лет, в статье, посвященной давнему выходу в свет фильма «Весна», журнал «Советский фильм» (1982, № 7) отмечал, что эта музыкальная кинокомедия была своеобразным монологом и режиссера Григория Александрова, и актрисы Любови Орловой, и композитора Исаака Дунаевского, — монологом, славящим «весну человечества» и весну в душе человека в лето второго послевоенного года, когда еще не померкли салюты над весенней Москвой.

Фильм действительно излучал праздничный, живительный свет весны, соединял в себе лиризм и патетику того времени, когда страна жила всеобщим гордым счастьем великой Победы.

Не прошло и двух лет, как в марте 1949 года на экраны страны вышел новый фильм Г. Александрова — «Встреча на Эльбе», основной темой которого было освобождение немецкого народа от фашистского рабства, борьба против превращения Западной Германии в центр подготовки новой войны против СССР и стран социалистического содружества. Сценарий фильма написали бр. Тур и Л. Шейнин, снимал Э. Тиссэ, музыку к фильму написал Д. Шостакович.

В фильме было немало комедийных сцен, но это была не комедия, а суровая драма, в основу которой ее авторы положили подлинные политические события первых послевоенных лет. Политическое звучание фильма, достигнутое впечатляющими художественными средствами, составляло важнейшее его достоинство.

— Сейчас самое важное в мире — это дружба народов России и Америки! — таким возгласом советского офицера, майора Кузьмина, обращенным к его другу, американскому офицеру, майору Хиллу, высылаемому из освобожденной Германии в наказание за дружбу с советским офицером, и заканчивается этот фильм. Протянутые друг другу руки советских и американских солдат повисают в воздухе. Запад разжигает «холодную войну».

В фильме «Встреча на Эльбе» впервые прозвучала «Песня мира», написанная Д. Шостаковичем на слова Е. Долматовского и получившая вскоре мировое признание. По свидетельству современников, эта песня позднее многократно звучала в залах ООН в Нью-Йорке, ею открывались конгрессы, митинги, массовые собрания сторонников мира во многих странах.

«Композитор Глинка». Людмила Ивановна — Л. Орлова

Как впоследствии рассказывал и писал Григорий Васильевич Александров, Любовь Петровна, вживаясь в новую для нее роль американской разведчицы мисс Коллинз, скрывавшейся до поры до времени под маской журналистки Джанет Шервуд, пережила много сомнений и тревог. Рассказ об этом я впервые услышал от самой Любови Петровны, а позднее прочитал его в книге Г.В. Александрова «Эпоха и кино».

«Композитор Глинка». Людмила Ивановна — Л. Орлова, Глинка — Б. Смирнов

— В свое время, — говорила Любовь Петровна, — в одной из ранних своих киноработ мне довелось затронуть тему иностранного шпионажа в СССР. Я имею в виду картину «Ошибка инженера Кочина» режиссера А. Мачерета. В этом фильме я играла роль женщины, вовлеченной в преступление против Родины и с холодной жестокостью раздавленной подлой и безжалостной вражеской силой. Играя Джанет Шервуд, я и стремилась представить эту силу — холодную, жестокую, циничную. Роль была для меня очень трудна. Если в подавляющем большинстве прежних я сживалась с моими героинями, роднилась с ними, какое-то время словно жила их жизнью, то, играя Шервуд, мне пришлось как бы отрешиться от самой себя, переселиться в чужую и чуждую мне душу. Важно отметить, что, выбирая в памяти те черты, которые должны были характеризовать этот персонаж, мне пришлось обратиться исключительно к наблюдениям, собранным мною за границей — в Иране, Париже, Италии, Германии. Советские люди не давали мне материала для этой роли. Именно за границей наблюдала я таких женщин — выхоленных, красивых, нарядных и одновременно душевно опустошенных, без высоких стремлений, без искренних чувств и привязанностей, холодных, себялюбивых, честолюбивых, верящих в один лишь банковский текущий счет, поклоняющихся одному лишь доллару.

Такой Любовь Петровна и показала свою американку. Созданный ею образ в полной мере отвечал замыслам авторов картины, самой логике антивоенного фильма.

О политическом значении «Встречи на Эльбе» писал тогда в газете «Советская культура» поэт и публицист Николай Грибачев.

«Смысл и сила искусства в том, — особо подчеркивал он, — что общие истины оно раскрывает в изображении жизни и деятельности конкретных людей. Простые люди всего мира хотят знать правду о том, что происходит во взаимоотношениях государств. Фильм «Встреча на Эльбе» — воплощенная в киноискусстве правда о борьбе советских людей за мир и справедливость, правда о предательстве дела мира американскими реакционерами. Вместе с тем этот фильм — торжествующая песнь разума и прогресса, перед которым бессильны и звериное рычание сенатора Вуда, и провокационные ухищрения шпионки Шервуд-Коллинз, и волчья жадность американских ростовщиков в генеральских погонах. Можно завербовать полки шпионов и провокаторов, одурачить и оболванить несколько дивизий солдат, но нельзя обмануть целые народы и повернуть вспять историю».

Последующие годы в кинематографической судьбе Любови Петровны Орловой связаны с ее участием в создании весьма значительных музыкальных кинопроизведений.

Первым таким произведением был вышедший на экраны страны в ноябре 1950 года «Мусоргский». Фильм поставил режиссер Г. Рошаль по сценарию, написанному им совместно с А. Абрамовой. Снимали фильм операторы М. Магид и Л. Сокольский. Музыкальную редакцию классических партитур осуществлял и оригинальную музыку для этого фильма написал композитор Д. Кабалевский. Фильм был посвящен становлению и утверждению в русской музыке творческих принципов «Могучей кучки», созданию и драматической истории появления на сцене оперы «Борис Годунов». В ролях Мусоргского, Стасова, Балакирева, Римского-Корсакова, Бородина, Кюи, Даргомыжского были заняты крупнейшие мастера драматических театров — А. Борисов, Н. Черкасов, В. Балашов, А. Попов, Ю. Леонидов, Б. Фрейндлих, Ф. Никитин.

«Русский сувенир». Джон Пиблз — Э. Гарин, Варвара Комарова — Л. Орлова

«Успех режиссера Г. Рошаля и группы артистов, участвующих в создании фильма о Мусоргском, — писал Д.Д. Шостакович, — вызывает в душе всякого, кто любит наше родное искусство, нечто большее, чем обычную радость зрителя. Когда сходят с экрана последние, заключительные кадры фильма, испытываешь большое и светлое чувство, в котором сливается воедино восхищение, благодарность и гордость за наше отечество, подарившее человечеству таких титанов, каким был гениальный композитор Модест Мусоргский» (цит. по кн.: Розен С. Григорий Рошаль. М., 1965, с. 129).

Любовь Орлова исполняла в этом фильме, проникнутом от начала до конца замечательной музыкой, относительно небольшую роль певицы Платоновой. Исполняла с присущими ей тактом и мастерством. Несомненно, и в этой роли проявилась ее музыкальность, глубоко самобытные черты ее артистического дарования. Выразительное исполнение ею роли известной певицы времен «Могучей кучки», ее вокальное дарование оставляли большое впечатление в любой аудитории, где только ни демонстрировался фильм. Каждый раз это походило на встречу с актрисой, чей чарующий образ и голос, казалось, многим знаком с детства, чьи песни о Родине, о любви, о беззаветной дружбе вошли в каждый дом.

Еще через два года, в октябре 1952-го, на экраны страны вышел новый фильм Григория Васильевича Александрова — «Композитор Глинка», фильм о жизни и творчестве великого русского музыканта, о его стремлении вывести на широкую общественную арену подлинно народную, реалистическую музыку. Сценарий фильма написали П. Павленко и Н. Тренев совместно с режиссером-постановщиком. Снимал фильм Э. Тиссэ. В создании музыкального сопровождения участвовали композиторы В. Шебалин и В. Щербачев, дирижировал Е. Мравинский.

Картина имела большой успех у зрителей, любителей музыки. О ее появлении на экранах, ее музыкальном значении, актерском и режиссерском исполнении писали «Правда», «Известия», «Литературная газета», «Комсомольская правда», «Труд», «Красная звезда» и другие центральные газеты.

Любовь Орлова исполняла в этом фильме роль Людмилы Ивановны, сестры композитора. Ее участию в фильме предшествовало небольшое «столкновение» актрисы с режиссером и авторами сценария. У меня сохранилась запись воспоминаний Любови Петровны об этом эпизоде, которыми однажды она поделилась со мной, когда разговор у нас зашел об этом фильме.

— Я прочитала сценарий с интересом, — рассказывала она. — Но для меня сразу же по прочтении стало ясно, что роль сестры Михаила Ивановича, Людмилы Ивановны, которую мне предложил Григорий Васильевич, роль безликая и, по существу, бездейственная. Право же, в этой роли, как показалось, мне и делать-то было нечего. Я тогда же сказала об этом Григорию Васильевичу. Но он настаивал. На этой почве, сознаюсь, у нас состоялось даже, как бы это сказать, своего рода объяснение... «Я предлагаю вам роль, — весьма пылко говорил Григорий Васильевич, — которую вы можете наполнить значительным содержанием. Образу Михаила Ивановича должен сопутствовать образ его сестры — любящей, сердечной, мягкой, доброй спутницы всей его жизни. Все эти качества как раз и заложены в вашем характере... Пожалуйста, не упрямьтесь, не отказывайтесь!» После таких комплиментов что мне оставалось делать? Я, конечно же, согласилась. И была в этом фильме и любящей, и доброй, и понимающей все, что происходило с моим великим братом, роль которого чудесно исполнял Борис Александрович Смирнов. Потом говорили и писали, что у меня все это получилось. И я была счастлива, конечно, хотя в душе до сих пор отношусь к этим оценкам скептически и в их искренность не очень-то верю.

На этом мои записи закончились, хотя я хорошо помню, что она спросила, согласен ли я с такого рода ее суждением. Я сказал, что глубоко ее уважаю, но с таким ее суждением согласиться не могу. Роль Людмилы Ивановны она провела прекрасно. Ей удалось пронести через весь фильм бескорыстную, сестринскую любовь Людмилы Ивановны к своему гениальному брату, преданность ему, преклонение перед его творчеством, веру в него и глубоко затаенную грусть, соседствующую с постоянным сердечным беспокойством за его будущее.

...Как и у каждого большого художника, у Любови Петровны были не только необычайно высокие взлеты, всемирно признанные достижения, были и творческие неудачи, обусловленные разными причинами. Несомненно, многим запомнилась Орлова и в фильме «Русский сувенир», в котором она исполнила роль Варвары Комаровой. Только это была уже не та Орлова, которую зрители знали когда-то.

Л. Орлова, Г. Александров и Э. Быстрицкая на съемках «Русского сувенира»

Все было в «Русском сувенире»: и песни, и цирковые номера, и трюки, и каскадеры. Но все это походило на изобретательно поставленное эстрадное представление. Неопределенность сюжета, немотивированная перегрузка ленты эпизодами, не связанными друг с другом органически, а главное — отсутствие в фильме таких качеств, как художественная цельность, чувство времени и чувство зрителя, привели к тому, что «Русский сувенир» не оставил следа в нашей кинематографии.

После первого же просмотра смонтированной ленты, как впоследствии рассказывали мосфильмовцы, Любовь Петровна долго, очень долго молчала, глядя куда-то в сторону, а потом сказала убежденно:

— Нет, тут что-то не то...

Она была первым, наиболее справедливым критиком явно неудавшейся кинокомедии, в особенности тех сцен, в которых участвовал невидимый герой — комментатор или автор сценария, отпускавший весьма надуманные остроты по адресу режиссера и якобы непредусмотренных сценарием сцен.

— Что ни кадр, — говорила она, — то пустота... А у меня перепевы и перепевы самой себя... Словно я тем только и занимаюсь, что пытаюсь повторить когда-то найденные приемы, но у меня уже ничего не получается...

Между тем в этой кинокомедии Александров стремился, как он сам об этом заявлял в процессе работы, показать, как случай соединяет людей разных классов, воззрений, верований и убеждений и заставляет их объединиться для того, чтобы выбраться из глухой сибирской тайги и мирно сосуществовать в силу жизненной необходимости. Как в капле воды отражается мир, так в этой горстке людей, в этом маленьком «международном сообществе» отражаются и комедийно преломляются взаимоотношения государств, классов, наций и личностей. Возникают конфликты, блоки, интриги, борьба мнений, дипломатия, любовь и ненависть. Всем этим людям, волею случая заброшенным в «дебри» Сибири, помогает понять наш народ, нашу страну простая русская женщина — инженер Варвара Комарова, которой пришлось быть и гостеприимной хозяйкой, и гидом, и дипломатом.

Таким был авторский замысел. Такой была авторская идея, положенная в основу фильма.

Увы, замысел этот в полной мере не был воплощен, основная идея фильма просматривалась смутно.

Оценка новой картины была далеко не однозначной и противоречивой, от самой восторженной похвалы и до самой разносной критики.

«Радостное утверждение нашей жизни» — так была озаглавлена большая статья о фильме писателя Ник. Кривенко, появившаяся в газете «Советская культура» (1960, 11 июня). Ему вторили рецензенты «Учительской газеты», «Водного транспорта» и многих областных и республиканских газет: «Омская правда», «Челябинский рабочий», «Знамя коммунизма» (Усть-Каменогорск), «Удмуртская правда», «Ставропольская правда», «Биробиджанская звезда», оренбургская газета «Комсомольское племя» и некоторые другие.

Одновременно появлялись и более объективные оценки нового фильма, вытекавшие из углубленного анализа его идейно-эстетических достоинств.

Критик Н. Зоркая писала в «Литературной газете»:

«Над фильмом долго и напряженно работали. Его с нетерпением ждали. Еще в позапрошлом году вышел фильм Г. Александрова «Человек — человеку», который был как бы анонсом «Русского сувенира», демонстрировал определенную ступень экспериментов режиссера над «методом блуждающей маски». Картина же, идущая сейчас в кинотеатрах, — это уже итог поисков. И приходится признать: итог, во многом не оправдавший ожиданий. Наша прекрасная жизнь, наша величавая Сибирь не нуждаются ни в рекламе, ни в подслащивании, ни в сусальной красивости. Сибирь достаточно горда и могуча, чтобы... радовать глаз недалеких мещан, будь они трижды миллионеры и четырежды магистры» (1960, 23 июля).

О «слащавости», «красивости», надуманности некоторых сцен фильма писали критики В. Шитова в «Комсомольской правде» и К. Щербаков в «Московском комсомольце».

«Глубинное знакомство» зарубежных персонажей фильма с советской Сибирью, — писала газета «Советская Сибирь», — в сущности, не состоялось. Поэтому, когда в конце картины американский миллионер приносит извинения за то, что он легкомысленно относился к России, эта сцена вызывает недоумение. Финальное «перерождение» иностранцев в поклонников Советской России представляется неубедительным» (1960, 14 июля).

Л. Орлова и Марлен Дитрих

Посмотрев фильм, зритель покидает кинозал «со смутным чувством неудовлетворенности, — писала «Ульяновская правда». — Он ожидал большего. Запоминаются только любимые актеры, а сама кинокомедия — нет» (1960, 8 июля).

Любопытно, однако, это замечание ульяновской газеты о том, что в фильме «запоминаются только любимые актеры». Я прочитал десятки рецензий на фильм «Русский сувенир» в самых различных газетах страны и ни в одной из них не нашел серьезных замечаний об игре Л. Орловой, Э. Быстрицкой, Э. Гарина, А. Попова, П. Кадочникова, В. Авдюшко, В. Гафта и других прекрасных актеров, участвовавших в создании фильма.

Едва ли не все газеты отмечали, что и в этом фильме Любовь Орлова продемонстрировала свой яркий талант, свои покоряющие артистические качества.

«Умело, без нажима ведет роль простой советской женщины Варвары Комаровой известная киноактриса Любовь Орлова, — писала усть-каменогорская газета «Знамя коммунизма». — За годы работы в кино ее талант еще больше расцвел, отточилось мастерство исполнения, и зрителю доставляет большое удовольствие видеть ее в новом фильме» (1960, 15 июля).

Увы! Ни с одной из похвал, содержавшихся в названных выше газетах, Любовь Петровна не могла согласиться. Как не могла она согласиться и с положительной оценкой фильма автором статьи в «Советской культуре» и бездумно последовавшими ее примеру местными газетами.

Тем не менее усилившийся поток негативных оценок фильма «Русский сувенир» не мог не породить в ее душе и серьезную тревогу. Дело в том, что этот критический замах вызвал попытки перейти грани дозволенного. В некоторых газетах и журналах появились столь разносные статьи, что их при самых больших натяжках нельзя было признать полезными для нашего киноискусства и его мастеров. Иные статьи содержали уже не анализ фильма, а глумление над режиссерским замыслом, оскорбляли достоинство большого советского кинохудожника и человека. Таким по своему содержанию был фельетон «Это и есть специфика?», появившийся в журнале «Крокодил».

Вполне понятно, что Любовь Петровна не могла пройти равнодушно мимо недостойных выпадов критиканствующих снобов, не могла промолчать и не вступиться за достоинство и личную честь любимого человека, выдающегося художника и мастера кино.

К глубокому сожалению, я не смог обнаружить у себя в архиве полученное тогда от Любови Петровны небольшое письмо. Помню только, что оно было ею написано после появления в «Крокодиле» упомянутого фельетона. Она не жаловалась и не оправдывала неудачную работу режиссера. Она всего лишь напоминала, что и у самого талантливого художника могут быть творческие просчеты, и просила оградить Григория Васильевича, которого кинозрители хорошо знают как творца советской музыкальной комедии, от разносной критики и разухабистых нападок, которых он, по ее мнению, не заслужил.

Тогда же виднейшие деятели советской культуры академик П. Капица, народные артисты СССР Д. Шостакович, Ю. Завадский, С. Образцов и С. Юткевич (в то время народный артист РСФСР), посоветовавшись с Л.П. Орловой, направили в редакцию «Известий» гневное письмо в связи с публикацией «Крокодила».

«Три года работал режиссер над картиной и наконец выпустил ее на экраны. Мы не собираемся ни критиковать, ни защищать «Русский сувенир». Но нам кажется, что высмеивание Г. Александрова... абсолютно недопустимо» (1960, 7 сент.).

Так завершился этот печальный эпизод с критикой фильма «Русский сувенир», получившей достойный отпор его друзей.

На этом можно было бы и закончить главу, озаглавленную «Все о ней».

Только все ли о ней рассказано, что необходимо рассказать?

Нет, далеко не все! Продолжим же наш рассказ о любимой народом, истинно народной артистке нашего времени.