Н.Ю. Голикова. «Целую. Обожаю. Люблю» (К 100-летию великой русской актрисы Любови Орловой)

«Парламентская газета». — 9.02.2002. — № 30 (909).

«Мое творчество знают все, моя личная жизнь не касается никого», — часто говорила Любовь Петровна, отказываясь от интервью и от всех попыток журналистов поговорить с ней и о ней. И я всегда поддерживала эту позицию. Но давно ушли мои бабушки.

Любовь Петровна Орлова — родная сестра моей бабушки, Нонны Петровны. И в последнее время я все чаще с изумлением читаю о Любови Петровне досужие вымыслы и ложь. Известно, что люди не прощают тех, кто отрывается и превосходит привычный уровень, не прощают звездной яркости. Более же всего не прощают счастливой любви. Думаю, что все, кто помнит Любовь Петровну и Григория Васильевича Александрова, не сомневаются, что главным содержанием их жизни была их любовь друг к другу. Однажды я спросила ее: «Почему ты так мало снималась? Ведь наверняка многие режиссеры приглашали тебя в свои фильмы?» «А ты знаешь, что такое сниматься у другого режиссера? Это — год, полтора без Гриши. Как ты думаешь, что для меня важнее?» — ответила она... Когда ее не стало, в ЦДРИ прошел вечер памяти. На сцену вышел Александров и сказал: «Мы прожили вместе 42 года, и это были 42 года счастья...»

Как-то мы сидели с Любочкой (так звали Любовь Петровну в семье) в ее комнате на втором этаже дома во Внукове. И она, вдруг вспыхнув и погрозив пальцем в сторону кабинета Григория Васильевича, сказала: «Вот я храню каждую записку Гриши! А он, наверное, нет...» Но судя по тому, что среди моих бумаг заблудились как раз ее записки, то, наверное, и он хранил каждую ее строчку. Вот одна из них — это первая публикация почерка Любови Орловой:

«Дорогой Гришенька!

...Вам необходимо отдохнуть. Прошу Вас решить, когда это можно сделать, чем скорее, тем лучше. Вы устали. И дальше так нельзя. Вы знаете, что я умею предвидеть и любить Вас и охранять.

Будьте послушны и бросьте все и сделайте, как я говорю!

Целую, обожаю, люблю

Ваша Любочка
16.11.67.»

И даже самая бытовая записка про теплую шапку, и даже после тридцатилетней совместной жизни, финал послания — всегда: целую, обожаю, люблю...

Всемирно известная кинозвезда, лучшая исполнительница ролей ударниц и домработниц в советском кино принадлежала к старинной дворянской фамилии: Орлова — не псевдоним. Жена репрессированного, она была любимой актрисой Сталина, многократным лауреатом Сталинской премии, депутатом Верховного Совета СССР. Первый муж Любови Петровны, А. Берзин, прошел царскую каторгу, затем множество раз бывал арестован и освобожден в 20-е годы. Пока, наконец, не был осужден по делу Чаянова. Ее отец, мой прадед, Петр Федорович Орлов, говорят, шутил, оправдываясь перед своей обожаемой и очень строгой супругой: «Видишь, Женечка, как хорошо, что я проиграл в карты те наши три имения до 17-го года. Представляешь, как сейчас было бы обидно?»

«Женечку» — Евгению Николаевну, урожденную Сухотину, — я хорошо помню. Мать Любови Петровны (моя прабабушка) умерла, когда мне было уже 11 лет. Облик ее соответствовал самым банальным представлениям о «бабушке-графине»: сухонькая, прямая, вся в черном и с белым жабо, седая прическа пучком. На руках — неизменная болонка с чудовищным характером. У Евгении Николаевны Сухотиной было двенадцать братьев и сестер. Я о них ничего не знаю, кроме того, что они из тех Сухотиных, что в родстве с Львом Толстым.

Какая была Любовь Орлова? Думаю, что я не встречала в жизни более сильного характера. Помните фильм «Весна», где Любовь Петровна играет физика Никитину и актрису Шатрову? Шатрова — сама женственность, легкость, артистизм, сама весна. И — строгая, молчаливая, очень сосредоточенная Никитина. Скорее, именно такой я чаще всего видела ее дома.

Во время одной из прогулок я сказала: «Какая ты счастливая! Быть такой знаменитой!» «Знаешь, что в этом самое замечательное? — услышала я в ответ. — То, что мое имя дает мне возможность очень многое сделать для других». Она действительно очень много помогала людям. Ей писала вся страна, и она хлопотала и доставала: путевки, места в больнице, лекарства, работу... А однажды пришло письмо от женщины из какого-то провинциального маленького городка. Муж и двое сыновей этой женщины погибли на войне. Когда они уходили на фронт, она посадила в честь каждого по тополю. Мужа и сыновей не стало, а их деревья живут и растут. Но городским властям понадобилось срубить тополя, чтобы расширить проезжую часть около этого дома. Вдова просила защиты, и Любовь Петровна нашла время поехать в этот город. Тополя рубить не стали.

В 1982 году я сделала радиопередачу об Орловой и получила бесконечное количество писем. Они все полны слов благодарности в адрес Любы: «единственная», «обожаемая», «прекрасная», «наша жизнь», «эпоха», «она повлияла на мою судьбу», «мы назвали дочь в ее честь»... И все просили повторить передачу, более того, многие сообщали, что записали ее на кассету и теперь слушают. С тех пор мне ни разу не удалось добиться повтора передачи, а пленку в конце концов просто потеряли. Очень жаль! Там были живые голоса Раневской, Плятта, Рины Зеленой, Александрова.

В этой передаче Джим Паттерсон (помните негритенка в фильме «Цирк»?) сказал, что в умении Орловой располагать к себе был удивительный профессионализм. Понятия «профессия», «профессионализм» в данном случае соотносились не только с актерскими, но и с личными качествами Любови Петровны. Потому что она — высокий пример овладения самой сложной профессией: умением высоко прожить свою жизнь.

Ее дом, ее мир носил отпечаток этого прекрасного умения: в нем все было проявлением ее изящной духовности, вкуса, чувства прекрасного. Журналы посвящали целые статьи режиму дня Орловой в поисках разгадки поразительной, опровергающей законы времени молодости. Но в этом — ее профессиональная требовательность к себе. Никогда не забуду, как она, заболев и попав в больницу, обнаружила, что изменился цвет ее лица. Она немедленно позвонила моей маме и попросила привезти ей губную помаду и кофточку тех цветов, которые не подчеркнут эту перемену. При всех обстоятельствах Любовь Петровна сохраняла способность критической самооценки, умела видеть себя со стороны. В этом проявление удивительной внутренней культуры, таланта души. Всегда быть в центре внимания — не награда, а неблагодарный труд. Всегда быть предметом обсуждения и критики миллионов — почетная обязанность. Всегда производить лучшее впечатление на близких и любимых — норма жизни. Положение обязывает! Положение всеми любимой звезды и любящей женщины.

Никогда не забуду ее рассказ об их первой встрече с Александровым на кинопробе для «Веселых ребят»: «Я увидела золотоволосого бога — и все было кончено...»

Помню и рассказ Григория Васильевича об их последнем свидании. В больнице ей было уже совсем плохо, но она позвонила ему и попросила немедленно приехать. Когда он вошел, она успела сказать: «Как вы долго!» — и больше уже не приходила в сознание. «Это был первый ее упрек за всю нашу жизнь», — сказал он...

У Достоевского, и не только у него, часто встречается мысль: «Победишь себя — победишь весь мир». Имя Любови Орловой стало для многих незабываемым воплощением мечты о совершенстве и вечной молодости, о неисчерпаемых творческих возможностях таланта. Любовь с большой буквы стала символом победы над всем тем, о чем не хочется вспоминать...