Главная страница
Она...
Биография Орловой
Досье актрисы
Личная жизнь
Круг общения Партнеры по фильмам Даты жизни и творчества Кино и театр Цитаты Фильмы об Орловой Медиа Публикации Интересные факты Мысли об Орловой Память Статьи

В. Вульф, С. Чеботарь. «Любовь Орлова. Звезда номер один»

В. Вульф, С. Чеботарь. «Богини XX века». — М.: Эксмо, 2013.

В двадцатом веке в советском кинематографе было немало замечательных актрис, немало звезд — Янина Жеймо, Марина Ладынина, Тамара Макарова, Зоя Федорова... Их очень любили и в 20-е, и в 40-е, и в 50-е годы. Но никто и никогда не имел такого успеха, такой славы, такой популярности и такой народной любви, как Любовь Петровна Орлова. В Советском Союзе она была звездой № 1. И с этим не спорил никто. Сама Марина Алексеевна Ладынина, уже на склоне лет, говорила: «Да, Орлова по праву занимала первое место».

Театральный критик Сергей Николаевич написал о ней удивительные слова: «Ее улыбка сияла во тьме бесконечного 1937 года; ее голос отогревал сердца, вселял надежду; ее каблуки выстукивали мелодию несбыточного счастья».

Орлова снималась не очень много, ее фильмы можно пересчитать по паль цам. Практически всего пять лент: «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна». И еще несколько небольших ролей в фильмах «Встреча на Эльбе», «Ошибка инженера Кочина», «Русский сувенир».

И все же Орлова — это звезда номер один советского кино. Она умела все. Она умела петь, танцевать, она умела играть драматические сцены. Все ее актерские качества в отдельности, может быть, и не составляли каких-нибудь великих достоинств. Она мило пела — но были певицы, которые имели голос гораздо лучше. Она очень приятно двигалась, приятно танцевала — но было очень много людей, которые танцевали гораздо лучше, чем она. Она очень интересно играла все драматические сцены в своих фильмах, она была экстравагантна, не боялась эксцентрики, но все эти слагаемые, когда они соединялись в одно целое, давали невероятный феномен, и этого уже не имел никто.

Вот звезды последующих лет — Алла Ларионова, Татьяна Самойлова, Людмила Гурченко. Каждая из них имела очень много достоинств, но кто-то хорошо пел — но не был очень красив; кто-то замечательно двигался — но не обладал музыкальностью; кто-то прелестно танцевал — но не имел большого драматического таланта. И ни у кого не было такой солнечной красоты — красоты, которая покоряла людей.

Звезда — это соединение доступности и недосягаемости одновременно. Орлова казалась доступной каждому человеку, и вместе с тем она была абсолютно недосягаема для зрителей. Она очень редко выступала в печати, она никогда не демонстрировала себя на так называемых «тусовках» тех лет... Она никогда не была в Доме кино. И Союз кинематографистов существовал совершенно отдельно от нее. У нее была своя, отдельная, очень замкнутая жизнь, в которую она никого не допускала. Она всегда появлялась с улыбкой на устах: какой бы фильм люди ни смотрели, они выходили из зала в замечательном настроении, потому что в ее лице, ее манере, в очень благородной лепке ее лица была какая-то неизъяснимая женская прелесть и красота. А ее характер, то, какая она была на самом деле, знали очень немногие. Когда-то Немирович-Данченко сказал, что каждый человек проживает пять или шесть жизней. А Любовь Орлова прожила гораздо больше...

Когда именно родилась Любовь Орлова, очень долго никто не знал. Только в 1972 году, когда она умолила Фурцеву не отмечать ее 70-летний юбилей, во всех газетах появились статьи о Любови Орловой — и тогда поняли, что это какая-то дата. Родилась она в 1902 году, а в кинематограф пришла достаточно поздно — ей было 32 года.

Она не любила вспоминать своего прошлого. Никогда. О ней есть очень много легенд: одна из самых стойких — что она была дворянского происхождения. На самом деле ее отец, Петр Федорович Орлов, был акцизным чиновником, а мать, Евгения Николаевна Сухотина, была очень дальней родственницей Михаила Александровича Сухотина, мужа одной из дочерей Льва Толстого, Татьяны Львовны. Отец был внешне очень вальяжный и вполне мог сойти за аристократа, очень любил карты и проигрывал все, что у него было. Жил он в Ярославле. Когда денег у матери не стало, она уехала вместе с двумя дочерьми, Любовью и Нонной, к своей сестре в Воскресенск.

Сама Любовь Петровна родилась в усадьбе своей матери. Она была младшей из дочерей.

Мать ее была не очень красивой, суховатой, невысокой, с напряженным выражением глаз, с нервным сухим лицом. Она всю жизнь прожила вместе с Любовью Петровной. У нее был настолько трудный характер, что иногда Орлова и Александров переезжали от нее в гостиницу, говоря ей, что уезжают в командировку. Благодаря родству Любови Орловой с Сухотиным, мужем Татьяны Львовны Толстой, однажды, еще девочкой, Люба видела Льва Толстого. Лев Толстой подарил ей книжку «Кавказский пленник», на которой сделал надпись: «Любочке от Льва Толстого». Эту книжку она очень берегла, всегда держала под стеклом в своем роскошном доме.

Когда произошла Октябрьская революция, ей было 14 лет. Она училась в гимназии недалеко от Никитских ворот, и музыку там преподавали композиторы Гедике и Гольденвейзер. У нее был очень хороший слух, а точных наук она безумно боялась — физики, математики... Но музыкальное образование она не завершила. Потому что произошла революция, и консерваторию пришлось отложить, а плата за частное обучение была не по карману. И они уехали всей семьей в город Воскресенск, где жила сестра матери. Там они прожили все тяжелые годы Гражданской войны.

Любе приходилось возить в Москву в пригородных поездах бидоны с молоком — у тетки была дойная корова, семья продавала молоко и этим жила. Орлова с этими бидонами ездила в Москву, таскала их по домам, у нее были только одни варежки, она была очень бедна. Тогда она навсегда испортила себе руки — у нее воспалились суставы. Руки у нее всю жизнь были очень некрасивые, часто опухали.

И если посмотреть ее фильмы — она почти нигде не показывает свои руки. Эта была единственная некрасивая сторона в ее безукоризненном облике. Но другого выхода у нее тогда не было.

Она была удивительным человеком. Не любила ничего дилетантского. Она была трудоголиком. И хотя так и не окончила Консерваторию — поступила туда, но не окончила, — она отлично играла на фортепиано, и в начале 20-х годов у нее была единственная возможность зарабатывать деньги, кроме как мотаться с бидонами по Москве, — она устроилась на работу в кинотеатр тапером.

Она сидела около экрана и играла. Грязный прокуренный кинотеатр, солдаты, ругань, семечки... А что делать — это была ее работа. Никогда впоследствии она не вспоминала об этом. Это унижало ее, выводило из равновесия. Временами ее охватывало чувство безысходности и безразличия — к учебе, к искусству, к своей судьбе. Ей казалось, что слух становится хуже, что темперамент утрачивает чувство меры. Она ощущала себя человеком, у которого нет никаких надежд. Спасло ее от депрессии замужество.

Ее первый муж, Андрей Гаспарович Берзин, был старше ее на 10 лет, по профессии агроном. Член партии, служил в Наркомате земледелия и занимал там высокую должность — заместитель наркома. Женившись, он перевез всю семью Орловых в свою квартиру в двухэтажном доме в Хохловском переулке. Отдельная двухкомнатная квартира по тем временам считалась большой редкостью. Одна из комнат, где жили молодожены, была очень велика — там стоял рояль, и Любовь Петровна очень много играла.

В тот период у нее были две подруги, сестры Наталья Глан и Галина Шаховская. Наталья, известная киноактриса, была женой талантливого, знаменитого кинорежиссера Бориса Барнета. Ее фотографии в то время висели по всей Москве. Орлова просила, чтобы Наталья ввела ее в мир кино, а Глан отказывалась — она считала, что у Орловой нет никаких данных. Любовь Петровна, уже будучи женой Берзина, поступила в частную хореографическую школу — студию Франчески Беаты. Орлова проучилась там четыре года. Еще в 1924 году эта студия влилась в Театральный техникум им. Луначарского — то, что сегодня является Российской академией театрального искусства, в советское время называлось ГИТИСом. И еще она занималась в студии пластического танца Веры Майя. Там перебывали довольно много впоследствии известных людей — Бурмейстер, который потом стал известным балетмейстером в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко, эстрадные артисты Редель и Хрусталев... Там она познакомилась с молодым Александром Цфасманом, который потом стал ее концертмейстером, а затем — известным композитором.

Началом своей творческой биографии Орлова считала 1926 год — в этом году она поступила в Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко. Ее приняли туда хористкой, а потом зачислили в кордебалет. Это все жутко не нравилось Берзину. Он хотел, чтоб у него был дом, была жена, которая готовила бы обеды и делала все то, что и должна делать женщина-домоседка.

Она отлично играла на фортепиано, и в начале 20-х годов у нее была единственная возможность зарабатывать деньги — она устроилась на работу в кинотеатр тапером

Кстати, когда Орлова была женой Александрова, она все это делала: замечательно готовила, была удивительной хозяйкой. Ее дом славился идеальной чистотой, феноменальным порядком. Имея двух домработниц, она всегда следила за тем, что они делают.

Но тогда театр был для нее важнее. И этот театр сыграл в ее жизни большую роль, потому что там она познакомилась с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко.

Примой Музыкального театра была знаменитая Ольга Бакланова — женщина совершенно сказочной красоты. Немирович-Данченко был в нее влюблен, и, собственно, для нее он и создал эту музыкальную студию, и для нее открыл этот театр — в мае 1920 года опереттой Лекока «Дочь Анго». И когда он увидел Орлову — а он очень любил женщин, всегда обращал на них внимание и очень ценил их красоту, — он подозвал ее и предложил ей роль Герсильи в оперетте «Дочь Анго».

Вся роль заключалась в словах: «Да, гражданка! Нет, гражданка! Слушаюсь, гражданка». Крохотный эпизод. А второй выдающейся постановкой студии была «Перикола» — знаменитая оперетта Оффенбаха. Все это ставилось для Баклановой. Но Бакланова в 1926 году навсегда уехала за границу. Впоследствии стала знаменитой актрисой в Голливуде, умерла в Швейцарии. После отъезда Баклановой все ее роли перешли к очень талантливой актрисе Надежде Кемарской. Орлова была никто — хористка и артистка кордебалета. Но очень умная, тактичная, мало говорившая, умевшая слушать.

И однажды Немирович-Данченко решил, что надо дать ей попробовать спеть Периколу. Ей повезло. Когда Орлова была в театре, ею много занималась Ксения Ивановна Котлубай — судя по всему, очень талантливая женщина. Это была правая рука Вахтангова, режиссер и педагог, преподаватель актерской дикции. Она делала с Орловой роль Периколы и давала ей танцевать. И Орлова выступала в роли Периколы на утренних спектаклях. В 1927 году ей поручили роль Серполетты в оперетте Планкетта «Корневильские колокола». У нее постепенно набирался репертуар.

Сейчас трудно сказать, любила ли Орлова своего первого мужа. Никаких сведений на сей счет не осталось. По слухам, это не было страстью. Он был очень умным человеком, и его без конца арестовывали. То ли он был троцкистом, то ли еще кем-то, но явно не сторонником сталинского режима. Его арестовывали, а потом через три-четыре дня привозили домой на извозчике. Но в 1930 году его арестовали — и он уже не вернулся. Стало известно, что он — возможный фигурант по делу экономистов Кондратьева и Чаянова. Потом Сталин решил отменить процесс. Берзина приговорили к трем годам ссылки и отправили отбывать срок в город Семипалатинск. Орлова осталась одна.

Примой Музыкального театра была знаменитая Ольга Бакланова

Несколько лет спустя, когда Орлова уже была звездой, на кремлевском приеме Сталин подошел к ней и осведомился, может ли он исполнить какую-либо ее просьбу или желание. Она попросила сообщить ей о судьбе Берзина. Сталин в недоумении отошел, но о просьбе актрисы не забыл. Вскоре Орлову пригласили на Лубянку и сообщили, что ее бывший муж находится в лагере в Казахстане. «Если хотите, мы можем воссоединить вас», — любезно предложили ей. Орлова постаралась поскорее уйти...

В ее жизни появился другой человек — некий «спец» из Австрии, который ее очень любил. Его поразило то, что в те годы в Советской России он встретил элегантную женщину. Орлова замечательно шила — доставала какими-то путями модные журналы и по ним конструировала себе туалеты. Потом ее обшивала очень знаменитая портниха Варвара Данилина, которая в Москве одевала только трех человек: кинозвезду Любовь Орлову, великую актрису Марию Бабанову и Ольгу Лепешинскую, приму-балерину Большого театра. Орлова всегда выглядела элегантно, хотя подчас ей это стоило изрядного напряжения сил. Но она умела это делать. Ее отличали трезвость взгляда, терпение, творческий заряд — она могла работать до изнеможения — и поразительный такт. Она никогда не срывалась. В театрах, где обычным делом являются скандалы, истерики, нервные срывы, с нею этого не случалось никогда.

Однажды она все-таки попала на киностудию — сыграла эпизодическую роль в фильме «Любовь Алены», но эта лента не сохранилась. Это было время, когда на большой экран выходили первые советские комедии, когда уже играли Вера Марецкая, Анна Стен... Об актрисе Орловой тогда никто не знал. В основном она работала вместе с Цфасманом — пела в концертах. Пела она Мусоргского, Даргомыжского, романсы... Потом у нее появился другой концертмейстер — Лев Миронов, который работал с ней всю оставшуюся жизнь. Голос ее всегда отличался музыкальностью и напевностью, а речь была поразительно ритмична.

Но не голос создавал успех Любови Петровне в те годы. От природы ей была свойственна удивительная непринужденность и красота движений, врожденная гармония и пластика. Сестра Натальи Глан, Галина Шаховская, впоследствии стала известным балетмейстером — она ставила, например, танцы в фильме «Весна». Она говорила, что Орлова была на эстраде поразительно органична — ее органика совпадала с органикой жанра.

Орлова очень любила эстраду. Она много гастролировала с концертами, а в театре настоящий успех у нее был только в «Периколе». Но поскольку время было новое, всем было трудно, она в 1932 году, когда был голод в стране и все актеры искали себе какую-нибудь подработку, пела в маленьких концертах перед началом киносеанса. Некий прообраз киножурналов. Она пела в кинотеатре «Арс» — там, где сейчас находится Театр им. Станиславского. И когда она исполняла там свои миниатюры, к ней за кулисы пришел администратор, а рядом с ним был незнакомый молодой человек — удивительной красоты, очень элегантный, в роскошном заграничном костюме, ослепительно улыбавшийся. Он наклонил голову и представился: «Александров!»

Режиссер Григорий Александров искал актрису на роль в фильме «Веселые ребята». Ему кто-то посоветовал (кто говорит, что Раневская, кто-то — что Юткевич — слухов много), но пришел он специально посмотреть на Орлову, которую до этого видел в «Периколе». Она не вызывала у него никаких эмоций, никаких чувств — просто хорошо поет, хорошо двигается, хорошо танцует. А она влюбилась в него сразу. И потом очень часто говорила: «Я увидела золотоволосого бога».

Орлова потом очень часто говорила: «Я увидела золотоволосого бога»

Александров был действительно необыкновенно красив. При этом — остроумный, музыкальный, играет на гитаре, талантливый, знает языки, рисует. Когда Орлова познакомилась с ним, она еще не знала, что он был самым близким другом гениального советского режиссера Сергея Эйзенштейна. Эта дружба длилась десять лет. Благодаря Эйзенштейну Александров в те годы выезжал за границу — он был в Америке (разумеется, и в Голливуде), в Мексике, Париже, Женеве, Берлине... Александров общался с Диснеем, с Чарли Чаплином, обожал Дугласа Фэрбенкса и Мэри Пикфорд. У него была жена — блондинка, очень приятная женщина, актриса Музыкального театра, и маленький сын, которого он назвал Васей, а потом переименовал в Дугласа — в честь Дугласа Фэрбенкса. Так его потом и называли.

Александров был на два года моложе Любови Орловой. В Москву он приехал в 1921 году вместе со своим ближайшим другом тех лет — Иваном Пырьевым, впоследствии одним из самых известных кинорежиссеров. Потом они стали врагами, не общались — а тогда очень дружили. Они вместе писали и ставили агитки, оба подвизались в Пролеткульте. В 1923 году Пырьев ушел к Мейерхольду, а к Александрову Мейерхольд был равнодушен — и не взял его.

В театре Пролеткульта была независимая Передвижная группа во главе с Эйзенштейном. Там был поставлен сенсационный спектакль по пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Туда и поступил Александров. Эйзенштейн влюбился в него, он его просто обожал. Тот был очень красив, с дивной фигурой, всегда элегантен — а это было время, когда Эйзенштейн находился на пике своей славы. Именно тогда, в середине 20-х годов, он поставил фильмы «Октябрь», «Стачка», «Старое и новое» и свой гениальный фильм — самый гениальный фильм XX века, по мнению теоретиков кино, — «Броненосец "Потемкин"». Десять лет Александров был рядом с ним. Он был участником всех его работ. А потом что-то между ними произошло — еще за границей, — и отношения стали портиться. И вскоре они вообще перестали общаться.

Действительно, отношения у них были очень сложные. В то время было много слухов об Эйзенштейне и Александрове, даже о том, что они состояли в любовных отношениях. Судя по всему, этого никогда не было на самом деле. Хотя сексуальная мотивация отношений со стороны Эйзенштейна, вполне вероятно, была. Он

был по своей природе особым человеком — некрасив, низкоросл, и у него была болезнь, паховая грыжа, — возможно, это сыграло роль в зарождении у него комплекса сексуальной неполноценности. Этот комплекс беспокоил его с ранней юности — он его никогда не скрывал — и сохранился до конца жизни.

Отношения их — до сих пор предмет досужих домыслов и сплетен, хотя никаких достоверных фактов не сохранилось. Привязанность, конечно же, была. Сам Александров ко всем этим слухам относился очень спокойно. Уже на склоне лет он говорил: «Может быть, он был мною увлечен... Я никогда им не увлекался». У него была жена, был ребенок, были романы, и по-настоящему его всегда интересовало только одно — карьера. Эйзенштейн с Александровым расходились еще и в теории: для Александрова форма была неважна, а для Эйзенштейна была очень важна именно форма — форма, которая могла быть идеологией.

Отношения у Эйзенштейна с Александровым были очень сложные

Все это приводило к тому, что они по-разному смотрели на то, что происходит в кино. Александров с самого начала, особенно после поездки в США, решил использовать на практике достижения американского мюзикла и совершенно этого не стеснялся. Когда вышли его первые фильмы — «Веселые ребята», «Цирк», — все об этом говорили. Было очевидно, что он просмотрел огромное количество музыкальных картин в Америке. Видел он и «Певец джаза», и «Мелодии Бродвея», был увлечен Нормой Ширер — была такая голливудская звезда, снялась в фильме Hollywood Review, видел даже Джанет Макдональд и Мориса Шевалье в фильме Эрнста Любича Love Parade студии Paramount.

Орлова чем-то ему напоминала звезд зарубежного экрана, и он решил лепить ее по принципу «американизма» — изящная, улыбчивая, очень женственная, белокурая, сияющая. Звезды западного кино всегда стояли у него перед глазами. Орлова обладала удивительным свойством — даже в тех фильмах, где она как бы подражала западным образцам, она никогда не казалась зрителю чужой. Она была совершенной, в ней была легкость и непринужденность. Когда Александров ее увидел, он сразу пригласил ее сниматься.

Александров задумал снять музыкальную комедию и решил взять за основу программу Леонида Утесова «Музыкальный магазин», авторами которой были Николай Эрдман и Владимир Масс. Это был 1933 год. Съемки проходили в очень приятной атмосфере — море, хороший отель. Орлова приехала в Гагры, где снимались «Веселые ребята», вместе со своим немцем-«спецом». Там был Александров — с женой и маленьким Дугласом. Эйзенштейну очень не понравилось то, что Александров снимает именно мюзикл. Эйзенштейн вообще во всех александровских фильмах видел лишь слепок американских мюзиклов — забавных, пустоватых, развлекательных. И свою неприязнь к этому он перенес на Орлову — он очень не любил ее, и это можно понять. Она платила ему полной взаимностью.

Так сложилась жизнь, что много лет спустя, во время войны, они вместе оказались в эвакуации в Алма-Ате, жили в одном доме, через стенку. Но даже тогда практически не общались.

Когда начался этот роман, а он зарождался на съемочной площадке, жена Александрова ушла от него. Она почти сразу вышла замуж за знаменитого актера Бориса Тенина. Немец-«спец» понял, что он никому не нужен, сел в поезд и уехал. В это время в Германии уже пришел к власти Гитлер — и он уехал в Австрию. Судьба его неизвестна.

Роман между Александровым и Орловой тем временем полыхал открыто. Это была очень красивая пара. Эйзенштейн же выглядел скорее как отец Александрова. И когда тот увлекся Орловой, влюбился, женился на ней, Эйзенштейн искренне считал, что Александров его предал.

Александров решил взять за основу программу Леонида Утесова «Музыкальный магазин»

Есть интересная версия, что, когда Эйзенштейн снимал фильм «Иван Грозный», он соединил облик Александрова с обликом артиста Михаила Названова в роли Курбского. И тема Александрова — тема предательства — присутствовала в съемках этого фильма. Даже посторонние люди узнавали в Курбском Александрова.

Фильм «Веселые ребята» не должен был выйти. Его признали «хулиганским и контрреволюционным». К тому же оба автора сценария — Николай Эрдман и Владимир Масс — были арестованы прямо на съемках. Кстати, когда «Веселые ребята» вышли в прокат, их фамилии из титров были удалены — вместо них автором сценария Александров указал себя. Уже стоял вопрос о том, чтобы фильм вообще закрыть и не пускать в про кат. Но у Александрова был защитник — Борис Шумяцкий, начальник Управления кинематографии тех лет. И он предложил Горькому посмотреть этот фильм в его особняке на Никитской. Пролетарскому писателю фильм очень понравился, и он решил показать его Сталину.

Еще до завершения съемок фильма, на даче Горького, Александров в присутствии вождя пел под гитару мексиканские песни, и Сталину Александров очень приглянулся. Он потребовал показать ему картину. Шумяцкий очень волновался. Но Сталину фильм безумно понравился, он очень много смеялся и сказал, что «отдохнул так, словно в отпуске побывал», что получил огромное удовольствие и больше всего ему пришлась по душе Любовь Орлова.

Естественно, фильм сразу же вышел на экраны страны, имел феерический успех. Утесова как-то даже никто и не заметил — Орлова его затмила. Это было очень обидно, потому что в этот момент как раз учредили звание «заслуженный деятель искусств РСФСР» — и давали первым лауреатам. Их получили кинорежиссеры Протазанов, Кулешов, Эйзенштейн — и Любовь Орлова, не Александров! А Леониду Утесову достался только фотоаппарат. У него были очень напряженные отношения с Александровым. Ему было очень обидно — он замечательно сыграл в этом фильме, но его никто не заметил. И он высказал все Александрову.

Григорий Александров был не самым порядочным человеком. В 1959 году, когда фильм вышел вторично, Александров решил заменить Утесова. Конечно, он не мог заменить его в кадре, но песни за него пел мхатовский артист Трошин своим металлическим голосом. Все были возмущены: как так — Утесов жив, и при нем выходят «Веселые ребята», а поет там другой человек? Но Александров всегда абсолютно равнодушно относился к тому, что о нем говорят, а Любовь Петровна, как обычно в таких случаях, ничего не замечала и ничего не говорила. И только потом восстановили первоначальную ленту, и сегодня «Веселые ребята» идут в том виде, как и должны, — с Леонидом Утесовым в главной роли.

После фильма «Веселые ребята» Орлова буквально прогремела. Но сам фильм был встречен очень неблагосклонно. Многие критики осуждали эту картину. В печати с «разносами» выступили Эсфирь Шуб, близкий друг Эйзенштейна, тогда еще молодой кинорежиссер Юрий Райзман, резко и безжалостно разложил эту ленту по полочкам Виктор Шкловский. Фильм упрекали во многом справедливо, потому что это был слепок со второсортных американских мюзиклов. Григорий Александров, классик советского кинематографа, создатель знаменитых, прославленных музыкальных лент, на самом деле действительно прививал на советскую почву американское кино. И Орлова, по существу, была слеплена им по принципу американских звезд. Но тогда здесь не видели западных лент и ничего не знали. Скажем, в «Веселых ребятах» зрителей впечатлил ее цилиндр — и только в конце 60-х годов стало ясно, что это тот самый цилиндр, в каком выступала Марлен Дитрих в знаменитом «Голубом ангеле».

Фильм «Веселые ребята» признали «хулиганским и контрреволюционным»

Когда в фильме «Цирк» Орлова снимает свой черный парик и остается блондинкой (есть такой кадр, где у нее половина головы черная, а на другой половине ее платиновые волосы) — это тоже кадр из фильма Марлен Дитрих. Ее номер «Тиги-тиги-ду, я из пушки в небо уйду», где она танцует на этой самой пушке, — это тоже цитата из одного из фильмов с Марлен Дитрих. Даже имя ее героини в «Цирке» напоминает об этой актрисе: Марлен Дитрих — Марион Диксон.

Но тогда советский зритель не знал, кто такая Марлен Дитрих, и не видел ее фильмов. Был «железный занавес»: никто никуда не ездил и никто ничего не видел. Очень узкий круг людей, в том числе деятелей искусства, видели западные фильмы, когда их для избранных показывали в Управлении кинематографии в Гнездниковском переулке. Но страна всего этого не знала. Страна любила Орлову.

Когда Александров и Орлова вернулись после съемок «Веселых ребят» в Москву, они уже были вместе, ее уже знала вся страна. Почти сразу же Александров задумал снимать следующий фильм — «Цирк». И когда критики говорили, что это не наше кино, что это слепок американских мюзиклов, это не имело никакого значения — Сталин смеялся, вслед за ним смеялись весь ЦК и Совнарком, и вместе с ними смеялась вся страна. Фильм был сделан для веселых зрителей, которые приходят в кинотеатр отдыхать, а уж американского он толка или еще какого — это никого не интересовало.

Мало кто знает, что сценарий для фильма «Цирк» писали Валентин Катаев, Ильф и Петров. Когда Ильф и Петров, вернувшись из-за границы, посмотрели эту ленту, она им ужасно не понравилась, и они сняли свое имя с титров. То же сделал и Катаев. И снова фильм вышел с указанием: «Сценарий Григория Александрова». За такие поступки — и не только — он не пользовался уважением в своей среде. Но Александрова все это крайне мало волновало. Он был горд тем, что песни из его кинолент распевает вся страна, и вся атака на фильм не имела никакого значения.

Фильм вышел в 1936 году и имел фантастический успех. Премьера «Цирка» проходила в только что отстроенном Зеленом театре в Парке культуры им. Горького — гигантском зале на 20 тысяч мест. И уже на второй день туда пришлось вызывать эскорты конной милиции — люди шли тысячами, чтобы посмотреть «Цирк». И вскоре в стране не было места, где бы его не знали. Песни из этого фильма поют до сих пор. И Орлова была в этом фильме на первом месте — она отодвинула всех.

Любовь Орлова была уже повсеместно признана звездой № 1. Не было в СССР актрисы, которая бы пользовалась такой страстной любовью народа. Например, в конце 30-х годов Орлова выступала в Ленинградской филармонии — она исполняла песни из своих кинофильмов. И тогда же в Ленинграде был на гастролях МХАТ. И вот едет машина — тогда машин было мало — и отвозит после спектакля в гостиницу «Европейская» прославленных артистов Художественного театра — Москвина, Тарханова и великую Аллу Тарасову. А проехать в гостиницу они не могут, потому что там стоит тысячная толпа. Они спрашивают: «Что случилось?» И милиционер им говорит: «Вам надо выйти из машины, дальше вы не проедете. Здесь люди ждут, когда выйдет Любовь Орлова». Москвин помолчал и сказал: «Синема!»

Сталин смеялся, вслед за ним смеялись весь ЦК и Совнарком, и вместе с ними смеялась вся страна

Но это уже было после того, как началась Слава. На одном из приемов, посвященных фильму «Цирк», Сталин сказал Александрову: «Смотрите, не обижайте ее! Обидите — мы вас расстреляем!» Это была такая шутка. Любовь Орлова стояла рядом и улыбалась.

Любовь Орлова была из тех людей, которые действительно были звездами. С ней люди связывали свои идеалы. Она была идеалом людей. Когда сегодня оглядываешься на прошлое — Зоя Федорова, Тамара Макарова, Марина Ладынина, Янина Жеймо, — они были замечательными актрисами, но ни одна из них не оказалась на первом месте. Только Орлова. В Орловой была необыкновенная радость жизни. Когда она играла Марион Диксон в фильме «Цирк», она одновременно представала иностранкой и советской, чужой и родной. Ее непринужденность, легкость, ее обаяние затмили всех в этом фильме, а там снимались Комиссаров, Масальский, главную роль играл Сергей Столяров, но кумиром стала только Любовь Орлова, заграничная дива, которая в финале шла на демонстрации и своим ликующим голосом пела: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек...»

Сегодня думаешь — какой другой страны? Ведь никто никуда не ездил, никто ничего не видел, в это время в стране шли аресты, половина страны сидела в лагерях, и все в этом фильме — сплошная ложь и пропаганда. А люди даже в лагерях смотрели этот фильм, и многие бессчетное количество раз. Потому что женственность Орловой, ее обаяние затмевали и в этом фильме все.

Женственность была ее содержанием — и ее маской. Она была пленительна, в ней было сокрушительное очарование. Орлова всегда имела потрясающий успех. Это было обожание — страстное, бережное. На всех гастролях ей предоставляли лучшие условия, а публика просто ходила за ней по пятам. Сохранилось письмо Бабеля Александрову о гастролях Орловой в Одессе: «Если вы хотите знать, что делает ваша жена, могу сообщить во всех подробностях. У "Лондонской" — толпа, а на деревьях напротив ее окон сидят мальчишки и обо всем докладывают: "Вошла. Взяла полотенце... Переодевается"». Это был феноменальный триумф. Зажигательная игривость, чувственность, рекламная, какая-то порочная красота...

Она не завидовала никому из западных звезд. Она была к ним совершенно равнодушна. Неприязнь у нее вызывала только Марлен Дитрих. Видимо, потому, что у Дитрих, при всем их природном и искусственно созданном сходстве, была какая-то недоступная Орловой форма женского мироощущения, какое-то дерзкое свободомыслие. Она немка, эмигрировала в Америку, жила в Париже — она открыто презирала Гитлера и Геринга и во всеуслышание об этом говорила. Орлова не могла не знать, что происходило в стране, она на себе испытала, что такое быть женой врага народа, но она молчала. А Марлен Дитрих не хотела молчать. И она — ослепительная, свободная, меняющая любовников женщина, владевшая европейскими языками (а Орлова лишь чуть-чуть говорила по-французски) — своей дерзкой свободой раздражала Орлову.

Они встречались в Америке — и вроде бы даже фотографировались вместе. Но она никогда не становилась рядом с Марлен Дитрих. На даче Орловой во Внукове висела фотография — она в Голливуде. Фотография была искалечена: с нее было вырезано одно женское лицо. Вероятно, что это была именно Дитрих.

Сталин сказал Александрову: «Смотрите, не обижайте ее! Обидите — мы вас расстреляем!»

После «Цирка» было дано указание одобрять все фильмы Александрова. Карьера, можно считать, была уже сделана. А карьера была для них обоих важнее всего. Все, что угодно, они могли принести в жертву ради карьеры — возможные увлечения, чувства, желания...

У них не было детей. Однажды Александрова, уже после смерти Орловой, спросили, почему у них не было детей, и он тихо ответил: «Сначала она не хотела, а потом не могла», и больше к этому не возвращался. Дети — это был слишком большой риск для ее внешности, ее карьеры. К Дугласу она относилась довольно ровно, в его воспитание не вмешивалась — и это устраивало Александрова, который сам сыном не занимался. Они всю жизнь называли друг друга на «вы», он звал ее Чарли, а она его — Спенсер в честь обожаемого обоими Чарльза Спенсера Чаплина.

Орлова прекрасно понимала уровень работ Александрова, понимала его характер — страсть к первенству, к плетению небылиц, его постоянное желание быть ближе к власти, стремление творить что-то небывалое, его желание ошеломлять, заходить за край, склонность к эксцентрике и патетике. Она его любила. И при необходимости вмешаться говорила лишь: «Гриша!..» — и улыбалась. Она никогда не вмешивалась в конфликты Александрова — она всегда была в стороне. Она любила согласие.

Их третьим фильмом стала «Волга-Волга», где с ней в роли Бывалова снимался Ильинский — серьезный конкурент Орловой. Это был 1937 год, они находились в огромном фаворе. Александров был уже заслуженным деятелем искусств, а Орлова имела звание «артистка-орденоносец»: это писали в титрах, тогда не так много было орденов и орденоносцев. Она тогда впервые оказалась в Кремле — в Свердловском зале Калинин вручил ей орден Трудового Красного

Знамени. Когда построили первый дом МХАТа в Голенищевском переулке, они получили там квартиру. И в том же 1937-м они построили дачу во Внукове — и переехали туда, а потом практически все время жили на даче. Рядом были дома Дунаевского, Лебедева-Кумача...

Орлова всегда отстранялась от всякого пессимизма. Роль письмоносицы Стрелки — «талантливой, жизнерадостной, каких много в нашей стране», как писала Орлова в одной из своих статей, — ей очень подходила. Верила ли она сама в свои слова или не верила — сказать трудно.

Во всяком случае, ясно одно — и в этом фильме она была очень женственна и мила. Сила фильмов Александрова, конечно, была именно в Орловой — она заполняла пространство оживляла самые ходульные и пропагандистские сюжеты.

Потом она снималась в фильме «Светлый путь» — истории советской Золушки. Когда-то Виктор Ардов повел Александрова посмотреть свою комедийную пьесу про ткачиху-стахановку. И Александров сделал из этого «Светлый путь» — это был, пожалуй, единственный его фильм, который не понравился Сталину. Он сказал Александрову: «Вы уж слишком вылизываете советскую реальность. Вы перед ней стелетесь. Раньше вы развлекали, а теперь вы угождаете». Александров ответил лишь: «Хорошо, Иосиф Виссарионович, я учту».

Но то, что фильм не понравился Сталину, никак не повлияло на Орлову и Александрова. Когда в марте 1941 года вручались первые Сталинские премии, то они оба получили премии первой степени.

Война застала Любовь Петровну в Юрмале, где она отдыхала. Была невероятная паника. Там было очень много кинематографистов, и все хотели уехать, и никто не знал как — билеты на поезд достать было невозможно. Орлова сама пришла к начальнику вокзала — и получила у него сорок билетов. Когда она вышла оттуда, к ней, узнав прославленную кинозвезду, кинулась женщина с ребенком — она не могла уехать. Орлова вернулась на вокзал — и получила еще два билета. Ей не могли отказать. Она жила в абсолютно привилегированном мире.

Орлова очень рано начала выезжать за рубеж. Первый раз выехала в годы войны, в Тегеран, где выступала в шахском дворце, в присутствии самого шаха. Она приехала туда из Баку — около 12 часов езды на машине. У нее не было никаких сил, но она быстро переоделась и начала концерт. Будучи очень умным человеком, Орлова решила не давать настоящего концерта, а просто села за рояль и стала музицировать, что было гораздо легче. Всем очень понравилось, шах был восхищен. В Иране как раз шел фильм «Светлый путь». И тот самый фильм, который не понравился Сталину, очень понравился в шахском дворце.

Орлова построила во Внукове очень красивый дом — рассказывают, что это был один из самых элегантных домов в Советском Союзе. В доме все было сделано ее руками... У нее был великолепный вкус и достаточно денег, чтобы сделать все так, как ей хотелось. Она очень много ездила по Европе — Канны, Венеция, Париж, Берлин, Рим, Женева...

Неприязнь у Орловой вызывала только Марлен Дитрих

В Париж она впервые попала в 1946 году — и с этого момента начинается ее увлечение французской модой. У нее была огромная коллекция туалетов. Раневская, ее хорошая подруга, говорила, что моль не может съесть туалеты, висящие в шкафах у Любочки, просто потому, что моли негде там поместиться. Орлова всегда была роскошно одета. У нее всегда были деньги, она была любимицей Сталина — он мог смотреть «Волгу-Волгу» или «Цирк» бессчетное множество раз.

В 1947 году Орлова отправилась на кинофестиваль в Венецию и получила разрешение на обратном пути снова посетить Париж. А здесь у нее уже были знакомые — Луи Арагон, Эльза Триоле, Пикассо, Жерар Филип... В те годы, когда никто не ездил вообще, они с Александровым получали разрешения на выезд.

Но больше всего на свете она любила работать. В те годы она очень много гастролировала с концертами и великолепно зарабатывала. Ей надо было содержать два дома, а еще сестру и мать. После концерта в Ленинграде она едет в Минск, Брест и Вильнюс.

Оттуда — в Ялту и по всем городам Южного берега Крыма. Потом Харьков и Днепропетровск. Потом Кисловодск. В Кисловодске холодно, в Ростове жара — ее ничто не смущает. Потом Сухуми, Батуми, Тбилиси... Бесконечная череда концертов. И все время ездит с Мироновым — своим аккомпаниатором.

Она была истинной звездой. Если ее случайно видели в окне вагона, поезд останавливали — отовсюду сбегались люди и не давали паровозу проехать. Ее появление было появлением небожителя. Все подражали ей — даже есть термин «синдром Орловой», когда во что бы то ни стало женщины пытались стать похожими на нее. Она не старела, она сохраняла отличную фигуру. Следила, чтобы талия была не больше сорока трех сантиметров. Говорят, что для этого она была готова на все — пластические операции, дорогущие заграничные косметические средства, кремы, ежедневные массажи и изнурительные упражнения у станка — до самых последних дней...

В своей московской квартире она появлялась редко — в основном она жила на даче во Внукове. Она построила дачу и для своей сестры, Нонны Пе тровны, — она жила рядом. И практически ни у кого, кроме Александрова, в кино не снималась. Впрочем, все же снималась. В фильме «Ошибка инженера Кочина» режиссера Александра Мачерета она играла вместе с Раневской, несколько раз она работала у Григория Рошаля — после фильма «Петербургские ночи» она снялась у него в «Мусоргском», «Деле Артамоновых» и других. Но это не играло большой роли — главными были ее пять лент у Александрова.

Пятым знаменитым фильмом стала «Весна». Он вышел в 1947 году. Это самая выдающаяся работа Орловой. Фильм сам по себе достаточно средний, но Орлова играет блестяще. Она исполняет две роли, двух людей, совершенно не похожих друг на друга: ученую даму Никитину и артистку оперетты Шатрову. Снимался фильм в Чехословакии. Она поехала туда вместе с Фаиной Георгиевной Раневской, с которой дружила всю жизнь.

Собственно говоря, 1947 год был концом ее кинокарьеры. «Весна» имела феноменальный успех. Это было очень тяжелое время, а она пела: «Звенят ручьи, слепят лучи, и тает лед, и сердце тает...» А после «Весны» у нее был только один настоящий фильм — «Встреча на Эльбе», где она играла шпионку Джоан Шервуд. Роль была небольшая, но сыграла она ее блистательно. В том эпизоде, когда уже ясно, что ее разоблачили (шпионов в советских фильмах всегда разоблачали), она надевала военный мундир и поднималась по трапу самолета. В этот момент у нее была походка военного человека...

Кстати, во время войны ей присвоили звание полковника, чтобы она могла свободно ездить по фронтам.

Но времена менялись. «Встреча на Эльбе» была практически финальной точкой в ее кинокарьере — оставались концерты, и начиналась ее театральная жизнь. А в театре она славы не снискала. Поэтому жизнь ее начинала меняться, становилась совсем другой.

Это была последняя часть ее жизни. Она сохраняла внешнюю форму, но Александров был уже беспомощен. К тому же умер Сталин. Это было уже не их время. Может быть, Александров этого не понимал, но Орлова, умнейшая женщина, это осознавала. Александров больше не снимал, а она знала, что ее слава связана главным образом с кино, а вовсе не с театром, в который она устроилась.

Она играла в Театре им. Моссовета. Первый раз ее пригласили туда в конце 40-х, и она сыграла в ходульной, пропагандистской пьесе Константина Симонова «Русский вопрос» роль Джесси. «Русский вопрос» ставили пять московских театров — по тем временам уникальный случай. Слабая пьеса, откровенно антиамериканская, написанная по заданию, — Симонов всегда обслуживал сталинский режим. Там была роль американки Джесси, которая любила героя, Гарри Смита, и, когда он терял все, что у него было, оставался нищим, на улице, Джесси уходила от него.

Сталин мог смотреть «Волгу-Волгу» или «Цирк» бессчетное множество раз

Была одна сцена, финальная, в которой актрисы могли проявить себя. Во МХАТе Джесси играла Ангелина Степанова, в Малом — знаменитая в свое время Дарья Зеркалова, в Театре Вахтангова — актриса Багрина (потом она была арестована, сидела в тюрьме), в Театре

Ленинского комсомола играла муза и жена Симонова — популярнейшая Валентина Серова, а в Театре им. Моссовета — Любовь Орлова.

Это была ее первая роль в театре. Симонову Орлова очень не нравилась — естественно, ему нравилась только Валентина Серова. Потом она сыграла через несколько лет, в очередь с Серовой, в слабой пьесе Горького «Сомов и другие» роль Лидии и была принята в труппу Театра им. Моссовета, где и прослужила до конца своих дней.

Можно сказать без преувеличения, что за двадцать лет своей работы в Театре им. Моссовета она сыграла четыре роли — и все. Она играла Патрик Кемпбелл в «Милом лжеце» — партнером ее был Ростислав Плятт. Она была очень хороша, изящна, хотя лет ей было сильно за шестьдесят, у нее были замечательные ноги, она была обворожительна на сцене, но все прекрасно понимали, что ее нельзя сравнивать со Степановой, которая играла вместе с Кторовым на сцене Московского Художественного театра.

Недолго Орлова была задействована в пьесе Ибсена «Нора» — Юрий Александрович Завадский, художественный руководитель Театра им. Моссовета, быстро заменил ее на молоденькую Ию Саввину. Орлова не пришла на премьеру, но прислала огромный букет цветов с запиской: «Норе от Норы». И последняя роль ее была в пьесе «Странная миссис Сэвидж», где она играла после Фаины Георгиевны Раневской, гениальной русской актрисы. Конечно, все ее театральные роли, особенно миссис Сэвидж, были сыграны в высшей степени приятно. Она была обаятельна, мила, но все понимали: созданные ею образы — далеко не эталон высокого искусства и она не великая театральная актриса. А в кино она была звездой.

Когда она выходила на сцену в «Милом лжеце» и говорила: «Мне тридцать девять, и никогда не будет ни одним днем больше», — зал всегда устраивал овацию. Но художественного авторитета, какой имели знаменитые театральные актрисы, она не обрела. Она хотела сниматься. И в 1960 году Александров снял для нее «Русский сувенир» — спустя 12 лет после «Весны». Это был чудовищный провал, откровенная агония. После «Русского сувенира» у Орловой был еще один неудачный фильм — «Скворец и лира», который положили на полку по просьбе самой Орловой: во время предварительного просмотра у нее испортилось настроение, и она решила, что этого никто не должен видеть. Фильм все-таки показали спустя 20 лет после ее смерти, в 1996 году.

«Русский сувенир» нещадно критиковали в прессе. Орлову ругали меньше всех — ее щадили. Фильм был ужасный — ходульный, беспомощный, глупый. Она очень молодилась. В «Скворце и лире», который был сделан в конце 60-х годов, ее снимали со всяческими ухищрениями — через сетку, в перчатках, под гримом... Но возраст все равно был виден, и она это чувствовала.

Было очевидно, что ее век в прошлом и впереди ее ждет лишь спокойная старость. А она очень любила работу — совершенно не выносила безделья. В театре же у нее был очень скудный творческий паек. Жизнь кончалась. Актриса отнеслась к этому весьма болезненно.

Никто из звезд той поры: ни Ада Войцек, ни Тамара Макарова, ни Марина Ладынина — никогда не достигал таких высот в кино, как Орлова. Но ее время кончилось.

Она заболела — у нее был рак. Умерла она в больнице 26 января 1975 года. На похоронах были тысячные толпы — уходил век, уходил миф, уходила легенда. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище. Александров остался один.

Никто не думал, что весь мир Орловой исчезнет в течение десяти лет. Александров тоже стал болеть — у него развивалась болезнь Альцгеймера. Он написал ужасающую книгу — он был человеком неверным и неумным. Через год после Любови Петровны умер Дуглас. Жена Дугласа, Галина Васильевна, со своим сыном переехала на дачу к Александрову, вышла за Александрова замуж — видно, боялась, что все их имущество уйдет. Он уже не понимал, на ком он женился. Потом он умер, а через полгода умерла и Галина Васильевна. И хозяином всего стал Гриша — внук. Он учился на режиссерском факультете ВГИКа, но был бездарь и лодырь.

Он продал квартиру, выбросил на помойку все архивы; многое уничтожила и Галина Васильевна, которая не переносила Орлову за то, что та была холодна к ней и мало принимала ее у себя.

Потом Гриша уехал за границу, открыл в Испании ресторан «Гриша», прогорел, уехал в Париж, где его следы затерялись, потом, кажется, вернулся в Москву.

И от Орловой не осталось практически ничего: ее дом, вся та красота, которую она создала своими руками, — все кануло в Вечность. А имя ее осталось жить, и ленты ее остались жить — даже не ленты, а именно она. Когда мы сегодня видим ее фильмы — мы видим красоту таланта, блеск чистой, красивой, благородной легенды, которую создавала умная, талантливая женщина — нелегким путем взявшая первое место на Олимпе, никогда не уступавшая его никому и оставшаяся непревзойденной Любовью Орловой, звездой № 1 советского кино.

 
  Главная Об авторе Обратная связь Ресурсы

© 2006—2024 Любовь Орлова.
При заимствовании информации с сайта ссылка на источник обязательна.


Яндекс.Метрика